– А мамы нет? Отвези меня обратно, папа. Вдруг она придёт за мной, испугается, что закрыто. У нас отменили занятия, а мама куда-то по делам ушла, – суматошно пытается объяснить ситуацию Маша.

Отец молчит, почему-то очень недобро смотрит на дочь. Маше становится тревожно.

– Там мама, – снова робко начинает она.

Наконец он злобно цедит сквозь зубы несколько страшных слов:

– Вы с матерью чужого мужика привели!

Второклассница Маша не знает, что сказать. Опять оправдываться, как утром с линейкой? Но ведь она, Маша, никакого мужика не приводила! О чём это папа говорит и почему так страшно смотрит?

Наконец девочку осенило – общага и тот молодой кудрявый весёлый водитель, который несколько раз подвозил их с мамой и всё игриво балагурил, шутил, смеялся. Маше очень не понравился тогда его смех, похожий на блеяние, и большая щель между передними зубами. Маша очень любила маму! Потому своим маленьким умишком и одиноким раненым сердечком приняла решение – идти одной в общежитие…

В момент наивысшей тревоги обостряются скрытые резервы организма. Несколько раз робкая Маша обращалась к прохожим, чего бы раньше никогда не сделала. Так нашла дорогу к общежитию. На вахте долго пыталась объяснить тётке в форме, повторяя заветное: «Мама, мама!» Тётка при этом как-то нехорошо ухмылялась.

Заплаканная запыхавшаяся грязная и потная Маша с торчащими во все стороны волосами стояла перед дверью на девятом этаже городского общежития. «Ну, что ж ты, стучи», – легонько подтолкнула Машу женщина в халате, которой поручила проводить девочку тётка в форме.

А Маша не могла стучать! Всё смешалось в маленькой кудлатой голове и одиноком сердечке – линейка, папа на кухне и эта чужая дверь, за которой, возможно, мама…

Она была там! А ещё этот кудрявый неприятный молодой дядька с расщелиной между передними зубами. При виде Маши они стали какими-то суетливыми: стали стаскивать с Маши мокрую одежду, растирали, согревали, сушили и говорили–говорили…

Ночью Маша ворочалась на непривычной панцирной сетке общажной кровати и всё думала, как же там папа. Один. И как же она теперь пойдёт в школу, ведь портфель с учебниками и тетрадками остался дома?

К счастью, вопрос школы на следующий день отпал сам собой. Из-за своей беготни Машка заболела ангиной. От температуры она плохо понимала, где она и что её так тревожит. А когда тяжесть первых дней болезни прошла, мама и кудрявый с таинственным видом открыли дверь и (о, мечта всех детей!) вручили Маше забавного маленького щенка. Он скулил и искал в этой жизни кого-нибудь, кто бы стал ему всем – мамой, папой, другом. Одинокое сердечко Маши растаяло и поплыло. На время забылись и линейка, и страхи, и даже папа. Маша назвала пёсика Кузька. А вскоре вместе с мамой и Кузей они вернулись в любимую квартиру, где были те же книжки, те же игрушки, не было там больше только папы. Совсем. Вскоре туда же, к большому сожалению Маши, подселился кудрявый. Маша недоумевала.

Слон постарался на славу, поработав над Машкиным слухом. Или это был медведь? Возможно, они счастливым тандемом танцевали на Машкиных ушах. Слух у девочки отсутствовал абсолютно! Конечно, песни Маша любила, но больше за слова или сладкозвучную звукопись.

Например, «У дороги чибис. У дороги чибис! Он сидит, волнуется чудак. А, скажите, чьи вы? А, скажите, чьи вы?» У Машки было много пластинок: больших и поменьше, очень чёрных, с дорожками, на которые надо поставить иголочку, потом включить кнопку… Когда Маша болела, ей ставили слушать эти пластинки. Она лежала с закрытыми глаза под байковым одеялом, пропитанная лекарствами и байховым чаем с лимоном, и слушала Большой детский хор: «Дремлет притихший северный город. Низкое небо над головой. Что тебе снится, крейсер «Аврора», в час, когда утро встаёт над Невой?» Шевелиться не хотелось, и пластинка, доиграв, печально крякала и затихала… Маша в жарком сне уплывала в притихший северный город…