«Ну конечно, это же фаершоу, – подумала Катя, не отрывая от него глаз. – Керосин, ловкость рук и никакого волшебства».

Но все же то, что он творил, казалось самым настоящим чудом. Человек, выдыхающий пламя, которое не причиняло ему ни малейшего вреда. Огонь был ему послушен: то вздымался до неба, то шаром зависал над ладонью, то обвивал тонким длинным шлейфом, когда Дмитрий кружился, и опадал на землю, рассыпаясь искрами, когда он замирал на месте.

Катя зачарованно смотрела, как рыжие отблески играют на его коже, подчеркивая движения мышц. Невольно она отметила, что у него очень красивое тело – стройный и широкоплечий, он двигался с ловкостью и природным изяществом, словно кошка. Даже отошедшие в сторонку фаерщики поглядывали с восхищением.

Еще бы. Она никогда не видела ничего подобного. Даже не знала, что такое бывает.

Он закончил, подхватил свою бутылочку и, не обращая внимания на восторженные выкрики и аплодисменты, подошел к Кате.

– Ну как? – спросил он, стоя рядом и глядя на нее сверху вниз. Шоу продолжалось, и в его глазах, казавшихся в темноте почти черными, мелькало отражение огней.

– Это что-то! – выдохнула она.

Он стоял близко-близко. Сквозь сантиметр разделявшей их воздушной преграды Катя чувствовала плечом тепло его кожи. Конечно, он ведь только что танцевал в объятьях пламени. Должно быть, ему все еще жарко, и этот жар перекинулся к ней, от плеча разбегаясь по телу, заставляя быстрее биться сердце и плавиться мозг. Она едва удержалась, чтобы до него не дотронуться.

Во рту пересохло. Не соображая, что делает, она выхватила у него бутылочку холодного зеленого чая и поднесла ко рту прежде, чем он успел отнять. Но не отхлебнула, вспомнила: там ведь керосин! Но почему тогда пахнет чаем?

Глядя, как Дима поспешно завинчивает крышку, она понюхала пальцы и ничего не учуяла. Да какая разница? Наверное, просто не оторвал этикетку и не отмыл бутылку как следует...

– Сейчас будет фейерверк, – перекрикивая музыку, он наклонился к ее уху. – Пойдем, издалека смотреть лучше. Поднимемся вон на ту сцену, меня пропустят.

Никакой фейерверк ее уже не интересовал, но Катя послушно двинулась следом. Пробираясь сквозь толпу, Дмитрий взял ее за руку – у него была сухая и горячая ладонь, а она боялась, что вспотеет от волнения. Люди расступались, узнавали того, кто только что показывал крутые фокусы, что-то выкрикивали вслед, но он не останавливался, а выйдя на свободное пространство и вовсе ускорил шаг так, что Кате пришлось чуть ли не бежать.

Потому когда он резко остановился, пропуская девчонку на самокате, Катя споткнулась и врезалась в него с размаха. Дима поймал ее за плечи, и его губы оказались совсем рядом. Она не удержалась, привстала на цыпочки и поцеловала его.

Он не смутился ни на секунду, как будто ждал этого. Кончиком языка провел по губам, перехватывая инициативу. Подхватил под поясницу, погладил шею, запустил пальцы в волосы на затылке, отчего Катя вздохнула и прижалась крепче, изучая ладонями его твердые мышцы под гладкой бархатистой кожей. 

Целовался он просто божественно. Она выпала из времени и пространства и пришла в себя, только когда за спиной прикрикнули сварливым женским голосом:

– Вы еще потрахайтесь тут! Дети же смотрят!

Вздрогнув, она отпрянула, оглянулась и увидела невысокую полную женщину с короткими обесцвеченными волосами. Взгляд ее горел праведным гневом.

– Совсем стыд потеряли, тьфу, – рявкнула женщина и пошла прочь.

Вновь притянув Катю к себе, Дима зарылся носом в ее волосы и рассмеялся. И хорошо, потому что ноги не держали, отпусти он ее сейчас – просто-напросто сползла бы на асфальт.