– Как думаешь, удастся сегодня покататься на лыжах? – спрашиваю я.

Жак пожимает плечами.

– Разве что утром. Днем же… – Подняв руку, он вертит ладонью вправо-влево. Жест, которым французы обозначают неопределенность. – Будет сильный снегопад. Видишь, какие тучи над Дамой?

Дама – это Ле Дам Бланш, высокая гора, которая нависает над долиной и отбрасывает почти постоянную тень на шале. Жак прав, тучи действительно внушительные – темные, грозные.

– Тучи – полбеды, – продолжает он. – Хуже всего ветер. Он мешает ребятам из лавинной службы запускать небольшие лавины, понимаешь?

Киваю. Я видела, как это делают в ясную погоду: подрывают заряды на склонах, чтобы снег сходил безопасно, маленькими порциями и не накапливался до критической массы. Не знаю, как именно закладывают взрывчатку. Иногда используют вертолеты, а иногда, по-моему, какие-то пушки. В любом случае понятно, что ветер делает процесс опасным и непредсказуемым.

– Думаешь, возможны лавины? – Я стараюсь не выдать беспокойства.

Жак вновь пожимает плечами.

– Серьезные? Вряд ли. Но днем часть склонов точно закроют, и кататься вне трассы я бы не рекомендовал.

– Я не катаюсь вне трассы, – сообщаю коротко.

Да, больше не катаюсь.

Он отвечает не сразу. Задумчиво оглядывает склоны, затем выпускает кольцо дыма. Кивает.

– Ладно, мне пора. До встречи, Эрин. – И направляется к фуникулеру.

Мягкий свежевыпавший снег скрипит у Жака под ногами. Я смотрю ему вслед, и внутри все сжимается, меня вновь пробирает страх, навеянный ночным кошмаром.

Возвращаюсь в теплую кухню, выкладываю хлеб на стол – и вздрагиваю от неожиданности, когда за спиной раздается хриплый сонный голос:

– Месье Булочка, сын булочника?

Возле стойки в ярком утреннем свете жмурится Дэнни.

– Господи! – Я прикладываю руку к груди. – Ты меня напугал. Да, приходил Жак. Он говорит, будет еще снег.

– Издеваешься? – Дэнни чешет щетину. – Такими темпами на небе вообще снега не останется. На лыжах покататься получится?

– Вроде бы. По мнению Жака, сегодня до обеда – да. Потом трассы могут закрыть, опасность схода лавин.

– Уже оранжевый, – замечает Дэнни.

Он имеет в виду шкалу, публикуемую «Метео-Франс». Оранжевый цвет соответствует третьему уровню, «значительному риску» схода лавин. При этом кататься вне трасс не рекомендуют, а самые крутые склоны закрывают. При красном, четвертом, уровне начинают закрывать весь курорт. Черный, уровень пять, – опасность для поселений и дорог. Черный уровень – это что-то вроде «убедитесь, что ваш последний прием пищи был плотным», хотя лавинная служба старается не допускать подобных ситуаций. По возможности.

Я беру поднос с кофейными чашками, и тут Дэнни небрежно интересуется:

– Кто такой Уилл?

Шок. Я оступаюсь, две чашки соскальзывают с подноса на пол и разбиваются. К тому времени, как мы с Дэнни заканчиваем собирать осколки, я прихожу в себя и могу ответить.

– В смысле? Здесь нет никаких Уиллов.

– Тебе что-то снилось ночью. Ты кричала, звала Уилла. Я слышал за стеной. Меня это разбудило.

Черт!

– Хм, странно. – Мой голос звучит легко, слегка удивленно. – Прости. Кошмар, наверное.

Прежде чем Дэнни разовьет тему, я выхожу из кухни. Несу поднос в столовую, руки почти не дрожат. Принимаюсь за сервировку большого деревянного стола к завтраку. Когда выставляю последние баночки с консервами, с лестницы доносится стук каблуков. Я поднимаю голову – Ева. Явно не в духе.

– Доброе утро, – говорю.

– Доброе, что с интернетом? – бросает она без всяких предисловий.

У меня екает сердце. Черт. Я-то надеялась, что проблема временная.