– У меня есть одно соображение. – Харон его не слышал, Харон думал о своем. – А что, если на том рисунке и в самом деле он?

– Он – это кто? Цербер, гроза подземного царства?

– Он – это Темный пес рода Бартане. Ты же читал геральдическую книгу, которая хранится в музее?

– Ну, читал – это громко сказано. – Мирон пожал плечами. – Просматривал картинки.

– Я тоже просматривал. Однажды.

– И Ба тебе позволила?

Мирон даже замедлил шаг от удивления. Ба и Харон никогда не вступали в открытую конфронтацию, но было очевидно, что они друг другу, мягко говоря, не симпатизируют. Ба считала Харона странным и непредсказуемым типом. А Харон никогда не объяснял причины своих симпатий и антипатий. Этих двоих связывал лишь Мирон. Этого им было достаточно.

Харон помотал лысой головой.

– Она была в отпуске.

Мирон понимающе кивнул.

– Значит, подкупил кого-то из смотрителей.

– В кабинет меня пустили. – В голосе Харона вдруг послышалась досада.

– И чем ты не доволен?

– Я хотел попасть в хранилище.

– Ключ от хранилища есть только у Ба и ее зама.

– Зам оказался неподкупен. Я предлагал ему бесплатное погребение. Он отказался.

– Да ты что? Не может такого быть! Чего это мужик, которому едва исполнилось пятьдесят, отказался от такого заманчивого предложения?!

– И гроб любой модели на выбор.

– Не повелся?!

– Нет.

– Дурак! Он просто не знал, что некоторые из твоих гробов стоят, как хороший автомобиль. Мог бы перепродать.

– Не кощунствуй, – сказал Харон, не глядя в его сторону.

– А зачем тебе в хранилище? – тут же спросил Мирон.

– Я интересуюсь историей этих мест.

– Ну?

– А все самое интересное обычно хранят вдали от любопытных глаз.

– Мог бы просто попросить.

– Кого?! – Харон посмотрел на него с таким искренним недоумением, что Мирон не удержался от улыбки.

– Да, с Ба тебе было бы сложно договориться, согласен. Но на самом деле там нет ничего особенного, кроме… – Мирон осекся.

– Кроме чего? – спросил Харон, не просто замедляя шаг, а заступая Мирону дорогу. Теперь он нависал над ним, смотрел сверху вниз пристально и требовательно. – Что показалось тебе интересным? Скажи!

А ведь и в самом деле в хранилище было кое-что интересное! Кое-что, что Ба предпочитала запирать в сейфе, а не держать на виду. Не музейная ценность, но семейная реликвия, отданная Ба на хранение хрен знает кем, хрен знает когда.

– Что ты там видел?

Харон тронул его за плечо. Небывалое дело. Харон всегда и везде старался избегать лишних физических контактов с живыми объектами. Мертвые не в счет – со смертью у него имелся какой-то загадочный договор.

– Ошейник. В сейфе у Ба хранится серебряный ошейник!

– Точно серебряный? Ты уверен? – Кажется, никогда раньше Мирон не видел товарища в таком возбуждении.

– Ну, отличить серебро от нержавейки я худо-бедно могу. – Мирон потер шрам. Харон проследил за его жестом, нахмурился. – Здоровенный ошейник, который перешибет хребет любой собаке. Еще и колючий зараза… – Мирон снова потер шрам. – Я об него порезался и… – Он так и замер с открытым ртом.

– Ты порезался о серебряный ошейник и что? – Теперь Харон едва не тряс его за плечи. Вот это было уже не удивительно, а дико.

– И отключился. А когда пришел в себя, увидел его.

– Кого?

– Цербера. – Все остальное Мирон додумал сам, без тряски за плечи и наводящих вопросов. – Он появился после того, как я взял в руки ошейник.

– После того, как ты порезался об ошейник, – терпеливо поправил его Харон.

– Типа, кровавая жертва, да?

Харон кивнул.

– И этот ошейник не потянула бы на себе ни одна живая собачка. Живая не потянула бы, а мертвая и крепенькая, как годовалый бычок, запросто. Ладно, похоже, это и в самом деле ошейник Цербера. Не того, мифического, а нашего. И знаешь что? Я видел Цербера в своих снах глазами того урода, который пытался убить Леру.