– Где мы, командир? – спросил Казначеев.

– А хрен его знает, – ответил Саблин. – Где-то на Смоленщине.

– Чудесный ответ, – восхитился Левторович. – Вчера были где-то на Рязанщине, а до этого где-то на Брянщине.

– На Берлинщину пойдем, – заявил Пустовой. – До нее сущая фигня осталась.

– Ты машину сначала почини, – огрызнулся Алексей.

По мосту прогремела грязная полуторка. В кузове сидели бабы с вилами. Усталые серые лица, платочки, какие-то невыразительные мины. Они провожали глазами офицеров непобедимой Красной армии. Одна из них подалась к другой, что-то прошептала ей на ухо. Обе внезапно рассмеялись, потом смутились, отвернулись.

– Ужас! – Казначеев передернул плечами. – Страшные как фугасный заряд. Понимаю, что жизнь в оккупации их не баловала. Бабы наши, советские. Но все равно не красавицы.

– А как насчет водки? – спросил Левторович.

– Да никак, – ответил Гена. – На такую посмотришь, сразу трезвеешь. Помнишь Нину Семеновну из санчасти? – Лицо Казначеева мигом обмякло, стало каким-то беззащитным, мечтательным. – Вот это баба! Без всякой водки красивая. Правда, смотреть на нее мало, – со вздохом заключил молодой офицер. – Потрогать хочется. А как, если она на полном попечении командира медсанбата майора Хромова?

Двигатель затарахтел и тут же замолк. Пустовой ругнулся. Старший лейтенант контрразведки СМЕРШ имел неоконченное техническое образование, занимался в ОСОАВИАХИМе автоделом. Поэтому в кругах людей, не сведущих в технике, он считался чуть ли не экспертом. Но сегодня у этого мастера что-то не ладилось.

Офицеры выстроились у него за спиной, задумчиво смотрели в разверзнутую пасть капота.

– Не фурычит аппарат, Вадим? – вкрадчиво спросил Левторович. – Плохо, товарищ старший лейтенант. Как же вы так? Срываете важное задание командования.

– Думаю, расстрел будет обязательным номером программы, – глубокомысленно проговорил Казначеев. – Чтобы в дальнейшем неповадно было.

– Товарищ капитан, хоть вы им скажите! – возмутился Пустовой. – Чего под руку лезут? Я вам что, автомеханик? У меня ни одной запчасти нет! Поломка – дело житейское. Она всегда может случиться.

– Ты работай, не отвлекайся, – заявил Саблин.

Двигатель с пробуксовкой завелся, неуверенно затарахтел. Пустовой уставился на него с изумлением. Он меньше всего ожидал услышать это, побежал за руль, стал дергать рычаг, газовать. Двигатель жалобно всхлипнул и заткнулся.

– Сейчас сделаю, – буркнул Пустовой. – Чуток осталось.

– Сделал дело – переделай, – назидательно изрек Левторович.

– Истинно так, – подтвердил Казначеев.

– Да тьфу на вас! – заявил Пустовой и снова погрузился в работу.

С западной стороны переправы из леса показалась полуторка с задраенным кузовом. Водитель аккуратно огибал колдобины, вел машину к мосту. Переправляться на правый берег он не стал. Полуторка съехала с дороги под мостом, прижалась к кустарнику на склоне.

Распахнулась дверь кабины, на землю спрыгнул стройный офицер в ладно сидящей форме и фуражке с синим околышем. Он что-то прокричал. Солдаты, сидевшие в кузове, отбросили тент и стали выгружаться.

Подразделение невеликое. Десять бойцов – больше в кузове полуторки не помещалось – плюс водитель и офицер. Итого двенадцать душ. У солдат пистолеты-пулеметы Шпагина, такие же синие фуражки. Они построились в две шеренги.

– Аэроплан летел, колеса терлися. А мы не ждали вас, а вы приперлися, – проворчал Казначеев, щуря глаза.

Войска НКВД по охране тыла действующей армии всегда следовали за передовыми частями. Они оберегали от немецких диверсантов коммуникации, важные объекты, конвоировали пленных, а порой и своих, по ряду причин нуждающихся в этом.