– Журналистика – одна из возможностей.

– Или, может, бизнес? Ты же с Кэллумом вроде собирался начать какое-то дело?

– Мы еще думаем.

– Только ничего конкретного ты так и не сказал – просто «бизнес».

– Я же сказал – мы еще думаем.

По правде говоря, его бывший сосед Кэллум уже начал бизнес без него – что-то связанное с компьютерными программами, у него даже сил не хватило вникнуть что именно. Кэл утверждал, что к двадцати пяти годам они станут миллионе рами, – но как это будет звучать в баре? «Я занимаюсь компьютерными программами». Нет, профессиональная фотосъемка – его лучший шанс.

Он решил сказать это вслух:

– Вообще-то, я подумываю стать фотографом.

– Фотографом? – Элизабет расхохоталась так, что ее сын окаменел.

– Эй, я хорошо снимаю!

– О да, когда не забываешь убрать палец с объектива!

– Ты разве не должна меня поддержать?

– И каким фотографом ты хочешь стать? Модным? – Она снова засмеялась. – Или, может, продолжишь работу над «Текстурами»? – Им пришлось остановиться, потому что от смеха она согнулась пополам, ухватившись за его руку, чтобы не упасть. – Камушки в разных ракурсах! – Наконец она успокоилась, выпрямилась и сделала серьезное лицо. – Декстер, мне очень, очень жаль…

– Вообще-то, мне стало лучше.

– Я знаю, прости. Извини меня. – Они продолжили путь. – Если ты действительно этого хочешь, Декстер, то так и сделай. – Она сжала его руку, и Декстер почувствовал, как к горлу подступает обида. – Мы всегда твердили, что ты можешь стать кем угодно, если постараешься.

– Это всего лишь одна из возможностей, – огорченным голо сом произнес он. – Я обдумываю варианты, только и всего.

– Что ж, я на это надеюсь. Да, преподавание, конечно, хорошая профессия, но неужели ты и впрямь хочешь этим заниматься? Разучивать песенки «Битлз» с лупоглазыми скандинавскими девицами?

– Это не так уж просто, мам. И в случае чего у меня будет запасной вариант.

– Знаешь, иногда мне кажется, что в твоей жизни слишком много запасных вариантов. – Произнося это, она смотрела себе под ноги, и Декстеру казалось, будто слова матери отскакивают от вымощенного тротуара.

Они прошли еще немного, прежде чем он спросил:

– И что это значит?

– Я просто хотела сказать… – Элизабет вздохнула и склонила голову сыну на плечо. – Просто настанет такой момент, когда тебе придется начать воспринимать жизнь всерьез, понимаешь? Да, ты молод и здоров и довольно красив при нужном свете. Ты нравишься людям, ты умен или, по крайней мере, соображаешь – не в ученом смысле, а соображаешь что к чему. И в жизни тебе везло, так везло, Декстер… тебя оберегали от многого, от ответственности, необходимости зарабатывать деньги. Но ты уже взрослый, и в один прекрасный день все может оказаться не таким… – она обвела взглядом живописную маленькую улочку, куда он ее привел, – не таким идеальным. И было бы хорошо, если бы ты был к этому готов. Тебе нужно быть лучше подготовленным к жизни.

Декстер нахмурился:

– И для этого нужна постоянная работа?

– И она в том числе.

– Ты говоришь, как отец.

– О боже, почему?

– Нормальная работа, тылы, чтобы было ради чего вставать по утрам…

– Не только работа, Декстер, не только работа. Тебе нужно направление. Цель. Какая-то движущая сила, амбиции. В твоем возрасте я мечтала сделать мир лучше.

– И поэтому открыла антикварный магазин, – тихо проговорил он, и мать ткнула его локтем под ребра:

– Это сейчас, а тогда все было иначе. И не нахальничай. – Она снова взяла его под руку, и они медленно зашагали дальше. – Я просто хочу гордиться тобой, только и всего. Я уже тобой горжусь, и твоей сестрой, но… ты понимаешь, о чем я. Я немного выпила. Давай сменим тему. Нам надо еще кое-что обсудить.