– Вырубай к чертям общую систему! Подавай воздух только через маски. Куда лететь, детка?
**

Боль была тупой и постоянной. Дернувшись, ничего не видя перед собой, я в перовые минуты едва не задохнулась от ужаса, что теперь, до самой скорой смерти, останусь в таком незавидном положении, в темноте и неподвижности, но сбоку раздался тихий хрип, заставивший замереть.

– Дин? – говорить получалось с трудом. Маска чуть сместилась, и крепления врезались в скулу с правой стороны, но я дышала, а это уже что-то. Мозгу нужно было зацепиться хоть за какие-то положительные моменты, пока я еще могу это контролировать.

Вдох-выдох. Паника сгубила больше людей, чем сами катастрофы. Это я помнила еще со школьного курса. Поговаривали, что те же валоры, эти бледные и хвостатые красавцы, не склонны впадать в истерию в стрессовых ситуациях, потому и пережилаи долгую войну и справились с чрезмерной агрессией своей звезды. Везет же некоторым. Но я всего-только упряма, и придется использовать, что есть.

– ДИН! – вывернувшись, я кое-как поправила маску, уперев ее край в изголовье кресла. Для этого, правда, пришлось изрядно выкрутиться, шипя от боли в ребрах, зажатых ремнями, но главное, что все получилось.

– Я тут, злюка. Не кричи,– сипло и ворчливо отозвался напарник. С его стороны раздался надсадный кашель, а через несколько мгновений, куда более бодро прозвучали уже конкретные приказы: – Включить аварийное освещение, запустить анализ пространства вокруг корабля. Отстегнуть рем..

– Стой! – я дернулась всем телом, когда поняла, какой приказ сейчас последует. Огни на панели загорались очень медленно, с перемигиванием и затыками, но почти сразу стало ясно, что в креслах нам сейчас удобнее.

– Почему? – тряся головой в слабом, рассеянном освещении, спросил Дин. Кажется, ориентация в пространстве к нему все еще не вернулась полностью.

– Потому, что в случае отключения ремней ты окажешься насаженным вон на ту ветку,– тихо произнесла я, с трудом поднимая ладонь. Стекло выдержало почти все, но видно в том месте, где в него угодил один из камней потока, все же была трещина. Мы рухнули на большое дерево, повалив его плашмя, но одна из толстых веток острым обломком прошила переднюю укрепленную панель, внушителььным колом торча сейчас в полуметре от Дина.

Сбоку раздалось громкое сглатывание. Свет стал чуть ярче, огни уже горели весьма равномерно, давая надежду на рабочее состояние аварийных систем. Но это все было не очень важно, на фоне ветки в корпусе. Изумитель ная инстоляция. Впечатляющая.

– Мы не взлетим, – словно поймав мою, слишком громкую мысль, произнес Дин. – Если мы и можем починить корпус, то здесь…

Продолжать было излишне. Перегрузки прорвут стекло, даже если мы каким-то чудом заклеим дыру, собрав самые крупные осколки.

– Это пока не важно, – попыталась отмахнуться я, не позволяя развиться этой крмольной и опасной мысли. – Главное, что мы живы. С остальным справимся.

– Прости, Уна, но в моих мечтах никогда не было провести остаток дней рядом с тобой на необитаемой планете, страдая от местных болезней и неудовлетворенных желаний.

– Поразительное постоянство,– чувствуя, как страх вытесняет раздражение, я внимательно осмотрела себя и пространство рядом, оценивая урон, – кто о чем, а Дин о том, что в штанах зудит.

– Это весьма важная часть моей жизни,– так же внимательно осматриваясь, запротестовал бывший,– но из-за тебя мы не можем качественно и взаимовыгодно совместить нашу работу и удовольствие. Если система не врет, то мы на поверхности, а не висим в деятике метров над землей. Прото слегка перекошены и немного неустойчивы.