Красив я, как Аполлон, – только немножечко наоборот. Но, очевидно, сила не в красоте, ибо я герой дам…

Я езжу на: велосипеде, автомобиле, воздушном шаре, аэроплане, пароходе, железной дороге, дрожках и даже хожу…

Отец мой был г. Аэроклуб. Мамаша – велосипедная шина. А братья мои: одного зовут Пропеллер Исаевич, а другого Бензин Исаевич, а третьего Блерио Исаевич…

Убивался я 42 раза… Разбивался же 2 миллиона раз. Я выломал себе 84 ноги, 129 рук, а прочих частей тела – и не счесть…

Видеть меня можно: в воздухе с восьми часов утра до четырех часов дня. Остальное время – у Робина…

Одно время я хотел сам изобрести аэроплан… Очевидно, ноги у меня талантливее головы, и какой-то Фарман перебил у меня идею.

В общем, я самый популярный человек в Одессе – конечно, из лиц артистического мира.

Первый – Макс Линдер.

Второй – Марьяшес.

Третий – Я…

Я летал над морем, над собором, над пирамидами. Четыре раза я разбивался насмерть. Остальные разы – «пустяки». Питаюсь только воздухом и бензином… Разбил все аппараты. Но главное – мой головной мотор еще хорошо работает, и я выдумаю что-нибудь еще…

В общем, я счастливейший из одесситов…

Живу с воздуха!.. И не нуждаюсь в больницах.

Моей жене всегда хотелось иметь собачку. «Такого беленького фоксика, и чтобы на мордочке у него были черные пятнышки!»

Денег на подобную роскошь, как назло, не оказывалось, потому что… ну потому что их не было у нас вовсе…

Я от своего отца унаследовал отвращение ко всякому труду и лишь иногда затруднял себя тем, что, затрудняясь в деньгах, затруднял других просьбами об одолжении…

Проистекавшие отсюда всякие «затруднительные» положения с судебными приставами и мировыми судьями мало-помалу заняли в моей жизни совершенно определенное место и утеряли для меня прелесть новизны и оригинальности…

Так жизнь поедает поэзию, как ржа – железо.

А жена пристает – купи да купи фоксика, чтоб был беленький, а на мордочке черные пятнышки.

– Дура, да ведь такая собака стоит не менее…

– А по мне хоть не более!.. Чтоб был песик, а на мордочке…

Однажды у меня надорвалось терпение и лопнуло. Я убежал из дому, пропадал весь день, а к вечеру пришел, имея на устах лукавую улыбку, а в сердце торжествующую ясность…

Я уснул спокойно и уверенно, а жена проворочалась до утра, как она мне потом рассказала: «Все не могла заснуть, все старалась догадаться, почему ты такой… подлый?»

Проснулся я первый, проснулся от звонка в передней. Слышу: прислуга пробежала, отперла дверь. Я поспешил туда же.

В передней я пробыл несколько минут и вернулся, держа на руках славного беленького фоксика с черными пятнышками на мордочке.

Жена так целый день и не выходила из спальни.

Фоксику было оказано столько внимания, что если бы у него было чем махать от радости, он бы не переставая делал это, но на месте хвоста у него, как у всякого порядочного фокстерьера, торчал смешной огрызок, и ему оставалось только радостно повизгивать. Впрочем, он сделал еще кое-что, но мы это объяснили тем, что он плохо осведомлен о расположении наших комнат.

А в передней неумолчно звонили. Я не позволял никому ходить открывать. Делал это сам, и едва отходил от двери, как снова надо было бежать на звонок.

Вечером.

– Ну, Петечка, скажи, сколько он стоит?

– Такой фоксик? Рублей 20.

– Ну?

– Поцелуй меня и на, прочти вот это объявление, которое я вчера сдал во все газеты: «Утерян молодой фокстерьер. Клички не имеет. Нашедшего просят доставить по адресу: Конная, 24, кв. 89, И. Смирнову. Награда 2 рубля».

А в передней звонили.