— Мне нравятся эти, – протягиваю Адаму часы. Он осторожно их берет, прикладывает к запястью. У него очень красивые руки. Вряд ли эти пальцы раньше сбивались в кровь, ломали кому-то носы, сдвигали с места челюсти.

— Мне тоже нравятся. Беру, – отдает часы девушке. Отворачивается от нее, полностью переключившись на меня. – Хотел извиниться, что спешно вас покинул, не проводив.

— Ничего страшного. Я очень признательна, что ваши люди починили мою машину.

— Больше никаких поломок не возникло?

— Нет, я буквально вчера отвозила свою машину на СТО, все там проверили, долили масла.

— Чудесно. Может, выпьете со мной чашечку чая, если свободны?

Его вопрос звучит совсем не вопросительно, скорей утвердительно, просто из вежливости задает его мне. Телефон пиликает в руках, я смущенно бросаю на Адама взгляд, снимаю блокировку с экрана.

«Дерзай, детка. Кажись, поцелуй под омелой имеет последствия и магическую силу», – слова подруги как благословение.

— Я свободна, – прячу мобильник в сумочку. Вздрагиваю от волнения, смело выдерживая пристальный взгляд карих глаз. Адаму протягивают пакет с логотипом магазина, мы вместе выходим, сразу же перед нами возникает Иван. Приветливо ему киваю, он сдержанно отвечает кивком, забирает пакет и растворяется в толпе, словно его и не было.

— Как прошли ваши новогодние каникулы? – негромко спрашиваю мужчину. Адам отодвигает для меня стул, обходит стол, садится, беря меню в руки.

— Ездил к родственникам. Работал.

— Наверное, хорошо отдохнули среди родных?

— Побыл всего лишь три часа. Я не люблю эти посиделки за столом.

— Я заметила, – устремляет на меня будоражащий взгляд. Прячусь за папкой меню. К нам подходит официант. Я заказываю салат и рыбу с овощами на гриле. Адам берет себе прожаренную говядину и овощной салат. Ему черный кофе, мне зеленый чай.

— Как вы провели праздники? – ставит локти на стол, скрепляет руки в замок, скрыв свои губы.

— Как обычно. Читала книги, гуляла с папиными собаками. У него хаски. Тоже работала.

— Звучит немного скучно для вашего возраста.

— А вы так говорите, словно между нами разница в тридцать лет, нас разделяет эпоха и названия страны, в которой родились.

— Именно, я рожден в Советском Союзе, а вы уже в капиталистической России.

— При этом мне с вами интересно, и нет ощущения этой пропасти, которой пытаетесь напугать, – смущенно признаюсь, радуясь, что нам несут наш заказ. Можно минут десять помолчать. И мы молчим десять минут, даже больше. Я не смею смотреть на Адама, хочется отмотать время назад и вернуть свои слова.

— Не хотите после нашего обеда поехать в галерею Суханова?

— Кирилла? – боже, он действительно может различить Мане и Моне? И действительно разбирается в картинах?

— Я там еще не был, но мне рекомендовали его посетить.

— Он талантливый художник и замечательный человек.

— Вы с ним знакомы?

— Поверхностно. Я с удовольствием поеду и еще раз посмотрю на его работы.

— Буду рад такой компании, – склоняет голову на бок, я смотрю на его губы. Сердце взволнованно колотится в груди, отвожу глаза в сторону. Чувствуется между нами напряжение, но не то, какое возникает, когда сказать нечего, а то, которое рвет нервы, спутывает их в сложный узел. Обед наш завершается говорящим молчанием, когда слова совсем не нужны. Кидаем друг на друга взгляды, в моем – интерес, любопытство и желание вступить на тонкий лед отношений, его взгляд тяжелый, дурманящий голову, обещающий нечто такое, о чем я нигде не читала и не имею представления.

— У меня пальто в гардеробе, – Адам стоит рядом, можно протянуть руку и прикоснуться к нему. Он в голубой рубашке, ворот расстегнут, я вижу смуглую кожу. Стискиваю кулаки, впиваясь в ладонь ногтями, это помогает прийти в себя.