– Чего ты ждёшь, Лина? – резко бросает он, что я даже вздрагиваю. Но тут же хмурюсь, собираясь возразить, что не позволю себя ещё и выгонять, но слишком рано делаю выводы. Егор отчитывает меня как ребёнка. Снова на глазах у всех. – Тебе уже трое сказали, что тебе нужно в медпункт. Или мне тебя за ручку туда отвести?

Конечно, это не предложение, хотя я и крайне растеряна его выпадом. Но потом…

Да-да, забыла упомянуть, на публике он слишком заботливый брат.

А вот когда он подаётся чуть вперёд всем своим мощным телом и невероятно сильной аурой, что даже Рим мгновенно отступает назад, Егор тот, кем является на самом деле – моим личным дьяволом во плоти.

Его горячий шёпот на моей коже слишком язвителен и ядовит.

– Скольких ещё ты готова принести в жертву, пока не поймёшь, что тебе лучше оставаться пожизненно дома, птичка?

Птичка…

Я вся напрягаюсь, до боли стискивая челюсти и его футболку в руке. Самое время её швырнуть ему в лицо, которое как раз оказывается напротив моего, если бы не толпа так и не разошедшихся студентов, думающих, что у нас необычайно тёплые отношения, именно так бы и сделала.

«Ненавижу», – шипит каждая клеточка меня.

Прожигаю голубые глаза самым уничтожающим взглядом, но вызываю тем самым на этих по несправедливости невероятно сексуальных губах только ухмылку – тёмную и насмехающуюся. Мой разум затуманивается от ярости. Сейчас, как никогда, мне хочется ужалить его в ответ.

– Ты не сможешь избить всех парней. В конце концов, рано или поздно тебе придётся ответить за свои поступки.

Чего я ожидаю? Хотя бы немного сбить спесь с ехидства его усмешки, но не тут-то было. Егор выглядит ещё более веселее.

– Это вряд ли произойдёт скоро, – издевательски отзывается он, – по крайней мере, пока у твоего любимого опекуна не закончатся деньги. А их, ты знаешь, птичка, хватит ещё на несколько жизней вперёд.

Птичка...

Внутри меня всё закипает, но Егору до меня нет уже никакого дела. Кивнув другу, он тут же разворачивается и начинает уходить.

Птичка.

С невероятно красивыми распахнутыми крыльями, которые рассекают с обеих сторон прутья клетки, пробивая насквозь и ломая их.

Эта картина прямо перед глазами, выбитая чёрными красками на загорелой коже его внушительной спины.

Его татуировка – птица в клетке – я.

3. Глава 2. Лина

Мусорка – вот, где место его футболке.

Я даже не ленюсь сделать круг, чтобы выкинуть её у главного входа, где смогут увидеть не только те, кто стал свидетелями всего представления, но и сам Егор, который точно пройдёт здесь в конце дня.

Детский поступок, согласна, но по-другому я не могу тягаться с Егором. И дело здесь даже не в физической силе, он никогда меня и пальцем не тронет, а вот морально… Я не настолько искусна в плетении интриг, как он. Не имею власти и статуса, в сравнении с ним – я никто. Поэтому только и остаётся делать ему маленькие пакости, которые его невероятно нервируют, хотя он даже и не знает, кто перекладывает постоянно его ключи от машины, вырубает предохранители в его комнате, чтобы на утро он ворчал и пенял на очередной глюк не зарядившегося телефона, которые ему очень часто приходится менять, или разливает спиртное в салоне его автомобиля перед знойным утром, чтобы его встречал невероятный аромат. Да, я научилась быть незаметной, маленькой занозой, которая ему мешает, а найти никак не получается.

Конечно, это смешно, по сравнению с тем, что он сотворил со мной и моей жизнью, но каждый раз, слыша его гневные ругательства, мне становится чуточку легче.

Красивый, сексуальный и необычайно совершенный Егор Кайманов стал моим непрекращающимся кошмаром. От него можно сходить с ума ровно так же, как и ненавидеть. Год назад моя голова кружилась только от одного его взгляда, захватывало дух от его голоса и этой кривой греховной ухмылки, а как подкашивались ноги и спотыкалось сердце при каждом его «Лина». Я была зависима им, с немыслимым трепетом ожидая каждого нового дня, чтобы увидеть его, теперь же… Теперь я с ужасом открываю глаза по утрам, молюсь, чтобы мы лишний раз не пересекались в столовой за завтраком и вздрагиваю каждый раз, когда его обволакивающий хриплый голос издевательски тянет это ненавистное – «Птичка».