— Батон!!! Пля! — взрываюсь я.

— Сейчас, сейчас, — он с трудом от чиксы взгляд отрывает, берёт в руки газовый ключ, роняет его, начинает неловко подбирать.

— Мироша, можно с тобой поговорить? — слышу мелодичный голосок Чукчи. И голос у неё ничего, сексуальненький. А главное, блядь, под ситуацию очень подходит.

— Говори, я как раз не занят, — ехидно отвечаю и опять смотрю на неё.

Она от бедра подходит ещё ближе. Ручкой так волосики откидывает за соблазнительные плечи и улыбается.

— Наедине поговорить можно? Ты мне нужен.

Батон аж скулит, как ему тоже хочется быть нужным.

— Говори! — ору я, понимая, что дерьмо сейчас вырвется на свободу и поглотит нас.

— Рон, — упоительно воркует шлюха, — пойдём, выйдем, поговорим, – тупит Чукча, не въезжая, что сейчас произойдёт авария.

 Идиотизмом окончательно сжирает мой мозг. Тошнит от её голоса, и Батон дрожащими руками только размер к гайке подобрал.

Я отпускаю резину и отпрыгиваю в сторону. Труба лопается, и поток говна с нормальным таким, горячим напором выстреливает к входной двери, облив Чукчу с головы до ног.

— Пошли, поговорим, — развожу я руками.

Она стоит вся мокрая, пышные чёрные волосы облепляют голову. Платье прилипает к телу, подчеркивая соски на груди. Пиздец, как эротично.

— Чу-у, — жалобно ноет Батон под мой дикий ржач.

Он подбегает к ревущей навзрыд девке, скидывает с неё остатки туалетной бумаги и какие-то овощные очистки.

 Чукча трясётся от ужаса, а потом истерично орёт, переходя на вой. Лупасит со всей силы Батона своей сумочкой.

Я обхожу сладкую парочку и тут же натыкаюсь на бригаду сантехников. Явились, не запылились. Боясь перейти на мрачную матерщину, я просто указываю направление. Мужики с деловым видом шагают к месту бедствия.

У меня скоро рабочий день заканчивается. Хочу Любаву повидать. Уже пережил наше первое свидание и страшно соскучился.

— Рон! — окликает меня Батон.— Рон, можно Чукча здесь душ примет?

И ведёт так бровями.

Ясно. Решил Чукчу в душе помыть.

— Спроси у мастера, — усмехаюсь я.

Мастер у нас покруче Батона на баб падок, ему девку второкурсницу показывать нельзя.

— Чу! Не уходи!!!

Чукча, гордо вышагивая по ремонтному залу на своих каблучищах, исчезает в ярком солнце, унося сбитый запах роз с собой. Показывает мне оттопыренный палец, я ей по локоть в ответ отвалил, пусть жуёт, драная кошка.

— Эх, не видать мне глубокого минета, – цедит сквозь зубы недовольный Батон, кидает к моим ногам газовый ключ и уныло плетётся общаться с сантехниками.

Я возвращаюсь к шаровой опоре пригнанной на ремонт Нивы. Старик один на ней ездит. Мне деда Валеру напоминает, так что я ему всегда готов помочь и своих прошу без очереди его пустить. Дед приезжает с одной проблемой, я втихаря всё смотрю и починяю, где надо.

Грязными руками отвечаю на звонок Лёшки Васина. По гулу на заднем плане понимаю, что звонит из толчка. Вообще, он партизан, Любе ни разу не сказал за сутки, что со мной общается.

— Рон, мне срочно уехать надо, — он что-то в её квартире постоянно жуёт. Устроился там в девичьей квартирке на всё готовенькое. — Мои скоро приедут. Люба в шесть вечера пойдёт в коттеджный посёлок разносить свои пирожные. Присмотри за ней.

— Хорошо, что предупредил, — я смотрю на часы, что висят на стене. На огромном циферблате время подсказывает, что у меня осталось полчаса рабочего дня.

— Рон, что-то хреново эти девки влетели, одну не нашли до сих пор, две в больнице, одна вся опухшая по квартире ходит. Я спрошу, про этих маньяков и Носорога. Кто такие и откуда взялись, но не факт, что узнаю.