За тем, как он подходит вплотную, так близко, что я чувствую его особый запах. Располагает руки по обе стороны от моей головы и наклоняется ко мне. Вбирает в себя воздух, что кажется ещё более ненормальным. Скалится.

Мамочки. Да он неадекватен.

— Хорош корчить из себя саму невинность, — говоря это, он переместил руку мне на лицо, сильно сжав щеки. — Заебала. Мы же оба знаем, что ты не такая.

Меня обдаёт жаром. Его слова, эти действия. Они влияют на мое тело странным образом. Сама ещё не понимаю каким. Но кажется, оно откликается на него. Грудь тянется к нему, а между ног опасно горячо.

Черт, только не это... Не сейчас!

— Не поминаю, о чем ты...

И пока я находилась в растерянности, он второй рукой пробрался ко мне под штаны и грубо сжал задницу. Довольно зарычал и притянул к своему паху, начал тереться об мой живот.

Его действия привели меня в ужас и в восторг. Божечки. Он не в себе.

Илья ко мне так никогда не относился. Я не привыкла к таким мужским похотливым порывам.

Мне нужно валить, чем быстрей, тем лучше. Я не могу здесь оставаться, пускай делает, что хочет, но отпустит.

И пока я пыталась вырваться из его захвата, трясла головой в разные стороны, он громко пародировал мой голос:

— О, Тимур! Да! Ещё. Глубже... — сжал челюсть, остановив мои движения, приблизил мое лицо к своему. В его взгляде не было и доли веселья. Он был чертовски взбешён. — Ты поганая лживая сука.

Я всхлипываю, чувствуя, как по щекам льются горячие слёзы. И боль такая в груди. Страх и отчаяние. Он говорит ужасные вещи, то, чего не было! Не могло быть.

Зачем он так играет с моими чувствами. Почему мне хочется выть от несправедливости. Забившись в угол. Почему он вызывает во мне такие эмоции.

Но что-то ярое заполняет мою грудь, что-то очень опасное, что пугает меня. Он не смеет со мной так обращаться!

Его нужно заткнуть. Раз и навсегда.

Я сильно замахиваюсь и бью его по лицу с такой силой, что ладонь пронзает тысяча иголок.

Вздох.

Сжимаюсь в ужасе, стоит мне посмотреть в его лицо. Как расширяются его зрачки, как передвигаются желваки, делая его более хищным. А из уголка губ просачивается капля крови.

Я сразу же жалею о сделанном.

— Я... Не...

Он не даёт мне сказать дальше ни слова. Хватает за шею. Давит, сильно сжимая, перекрывает кислород к легким. А я царапаю его руки, пока он поднимает меня за неё вверх, встряхивает. Ударяя затылком об стену, так, что я клацаю челюстью, морщась от возникшей резкой боли.

— Ещё раз ты поднимешь на меня руку, дрянь, — его пальцы все сильней надавливают. А в глазах его горит огонь. — Я тебя выебу во все щели. И уверяю, — склонился и, противно улыбнувшись, лизнул мой нос. — Тебе, сука, не понравится.

Отпускает. Я набираю в грудь воздуха, не в силах отдышаться. Пока он снова не поворачивает мое заплаканное лицо к себе.

— Ты... тебе не... — хриплю я, немного пошатываясь на ногах. — Я так просто это не оставлю...

И я дура, потому что вновь поднимаю руку, решая врезать ему второй раз. Я буду драться с ним, если потребуется. Но понимаю, что силы не равно. Он убьёт меня.

— Я не твой мягкотелый Илюша, — перехватывает он ее, отшвыривает. — В ответ я могу и въебать...

И в следующее мгновение, пока я была в полной растерянности, он вновь с силой толкнул меня к стене. Вгрызся в мой рот жесткими губами. Надавил на щёки, заставляя разомкнуть зубы. Не целовал, нет. Он его трахал, как мог бы делать это членом.

А я ощущала стальной вкус во рту, от его крови и своей, потому что он кусался. Это был не такой приятный поцелуй, к которым я привыкла. В нем не было и толики нежности или любви.