— Нужно было рассказать обо всём Сулиму Арзу.

— Ты сейчас серьёзно? — снова переспрашиваю, не веря своим ушам.

— Нина очень сильно навредила его племяннику. И я считаю, он вправе решить, что делать с твоей сестрой, — от шока я поперхнулась воздухом.

Я только собиралась открыть рот, чтобы сказать о том, что никто, разве что полиция, не вправе решать, что делать с моей сестрой. И что самосуд у нас запрещён по закону. Но лишь вздрогнула от грубого, металлического голоса.

— Достаточно!

— Да, простите, Сулим, — меня корёжит от того, каким уважительным тоном говорит Давид с этим чудовищем. Он не может не понимать, что я пережила. Почему-то не сомневаюсь в том, что Сулим просветил моего парня о том, что я больше не чиста. Я вижу это по глазам Давида. Он смотрит не так, как раньше. Мне трудно это признавать. Да, в глубине души я всё же надеялась на то, что Агиян сможет принять меня уже такой. Но сейчас, глядя на то, каким взглядом, он смотрит на меня, убеждаюсь окончательно, — нет! Давид не примет, не сможет, у него не получится забыть…

— Скажите, я могу забрать Ярославу? Я обещаю, сам накажу её. Жестоко накажу.

Я резко повернула голову в сторону Бараева, при этом невольно вытянулась в струну. Не понимаю, что происходит, и о чём говорит Давид. От напряжения ломит спину и икры сводит болезненной судорогой.

— Ты отпускаешь меня? — сама не ожидала что перейду на “ты”.

— Да, я отпущу тебя. Конечно, если ты этого сама этого хочешь! — вот же мудила.

От злости плотно стискиваю зубы. Он интонацией выделил два слова, “тебя” и “сама”. Думаю, этого не заметил Давид, но я расслышала совершенно точно. Он ясно даёт понять, что у него в резерве есть ещё моя мама, и она может вместо меня “отбывать” наказание за Нину.

От досады хочется разреветься. Конечно, я хочу уйти с Давидом. Никакого жестокого наказания не будет, я уверена в этом. Но Сулим снова даёт мне выбор. Без выбора! Не хочу казаться жалкой. Давид не глупый. Он остынет и поймёт, почему я приняла это решение.

Пересилив себя, я делаю шаг по направлению Бараева. Улавливаю неясный звук слева от себя. Кажется, теперь Давид поперхнулся воздухом.

Я сажусь рядом с Сулимом, не слишком близко, но и не сторонюсь его. Хотя всё внутри меня противится этому. Понимаю, что мне необходимо посмотреть в глаза своему, теперь уже совершенно точно бывшему, парню. Он должен видеть то, что я сознательно пришла к этому. Моё решение. Моя воля.

И пусть он возненавидит меня за это. Так, наверное, будет даже лучше. Давид не будет страдать, и сумеет вычеркнуть меня из своей жизни без сожаления. Не знаю, откуда беру силы, но поднимаю голову и прямым взглядом смотрю на Агияна. Злобное “сука” чётко читаю по губам любимого. Я сама растоптала всё, что было между нами. Я выдержала этот взгляд, смогла преодолеть. Давид первым отвернулся. А мне помогла выдержать всё это моя ненависть к Сулиму, которая в этот момент в стократном размере возросла. Хотя казалось, куда ещё больше?