— Пап, я не буду ужинать, — треснула себя по заднице. — Худеть пора, а то скоро лето. Можно я пойду к себе? Поужинаете без меня, ты не обидишься?

— Ну да… Ну да… Наверное, так даже лучше. Накрывайте на стол, уже пора. На троих…

Он обнял нас по очереди, а затем вышел, забыв закрыть за собой дверь. Мы обе слышали его сумбурные частые шаги по столовой. Он ходил от одного окна к другому, словно места себе не находил.

— Давай не будем его злить? — Лара взяла стопку приготовленных приборов и метнулась к длинному дубовому столу.

Я носила блюда, перелила любимый грибной суп в супницу, и когда поставила её в центре стола, ожил домофон…

Отец рванул в прихожую и без промедления распахнул дверь, будто всю жизнь ждал этого звонка.

И вместе с облаком снежной взвеси и студеным воздухом в дом вошёл Он.

Пётр Ястреб…

4. Глава 3

Глава 3

— Добрый вечер, — Пётр первым делом вручил нам с сестрой по букету цветов, а отцу – большой брендированный пакет, из которого торчала знакомая коробка коллекционного коньяка.

— Здравствуйте, Пётр, — отец резко обернулся и мазнул по нам тревожным взглядом. — Добро пожаловать, проходите…

Моё сердце в пятки ушло. Оно рухнуло, обрывая последние канаты спокойствия. Стояла, как замороженная, прибитая тяжелым взглядом незнакомца. Он как копилка пороков этого мира, страха, страсти. Говорит так четко, вежливо, пытаясь скрыть за мишурой воспитания своё тёмное нутро.

— Ариша, иди к себе, — отец натянуто улыбнулся и зачем-то прижал ладонь к моему лбу. — Моя младшая приболела, поэтому уж простите, но придётся отпустить её.

— Да? А вчера она была бодра и весела, — Ястреб скинул пальто прямо на кресло рядом с гардеробной, явно намекая, что может уйти в любой момент. — Я ненадолго, поэтому не обижайте гостя, Арина, присоединитесь к ужину. Обещаю, что не задержу вас.

— Хорошо, — папа недовольно поджал губы, но так, чтобы гость этого не заметил.

Мы как собачки шли следом. Ещё эти Ларкины каблуки отбивали тревожный такт, и так плохо всем было! Напряжение не просто витало в воздухе, оно зависло над нашими головами грозовой тучей.

Отец сел во главе стола, Лариса уступила мне своё законное место по правую руку от него, а сама села напротив Петра. Сучка продуманная.

Я сразу распознала ее намерения показать себя великолепной хозяйкой. Сестра завела непринужденный разговор, разлила суп, подвинула в центр стола свежеиспеченный ароматный хлеб и пиалу со сметаной.

— Угощайтесь, Пётр. Это фирменный рецепт, а лисички были собраны вот этими ручками, — она рассмеялась и завораживающе махнула перед лицом гостя ладонями.

Это был самый долгий, самый мучительно-тяжелый ужин в моей жизни. Не отрывала глаз от тарелки. Боялась встретиться с ним взглядом.

Мужчины разговаривали, изредка посмеиваясь. И от смеха гостя позвоночник сворачивало в спираль. Но, очевидно, я была одна такая, потому что Лара казалась максимально расслабленной, она игриво крутила бокал вина, закидывал в рот оливки и нарочно медленно снимала со шпажки сыр со стекающими янтарными каплями мёда.

Я была лишней на этом празднике жизни. Посматривала на большие часы над камином, считала минуты, подталкивала часовую стрелку, но она будто застыла.

…— А я согласна. Семья должна быть крепкой, дружной, сплоченной, — закивала сестра, что всеми силами пыталась вырваться из нашей семьи. — Иначе нет смысла. С каждым новым ростком корни семейного древа крепчают. Так, пап?

— Так… Так, — отец осушил залпом рюмку и закусил корочкой пирога. — А когда некому приносить новую поросль, я имею в виду сыновей, то семья слабеет. Силы уходят в чужие дома, чтобы укрепить чужие корни.