- Мама... - коснувшись места удара, произнесла одними губами.

- Я говорила тебе, чтобы ты забыла то ничтожество, - процедила она сквозь зубы.

Ничтожество?.. О чём она?

Мне не дали ничего сказать или спросить, как схватив за руку, мама потащила меня в палату, где брату накладывали гипс на руку. Как бы странно это не звучало, но я в этот момент облегченно выдохнула.

Когда мама позвонила и сказала, что Алекса доставили в больницу... а потом ещё и медсестра, у которой я спрашивала номер палаты сказала... сказала... в общем меня охватил такой страх за него, что я предположила, будто он находится в крайне сложном состоянии. Однако вместо поломанной руки, я не заметила у него никаких больше травм. Лишь синяк под глазом и разбитую губу.

- Что она здесь делает? - окатил яростным взглядом, когда мама привела к нему. - Я же сказал, что не хочу её видеть.

- Не волнуйся, дорогой, - бросилась мама его успокаивать. - Больше не увидишь.

При этом смотрела она на меня так, что я чувствовала себя даже хуже, чем после удара.

- Ты как себя чувствуешь? Знаешь кто это сделал? - сделав вид, что не заметила их внезапного негативного поведения в свою сторону, подошла к Алексу.

- Не делай вид, будто ничего не знаешь, - криво усмехнулся он.

Закончив бинтовать руку, медсестра быстро вышла из палаты, кажется испугавшись происходящего. Меня и саму это пугало, но уходить не собиралась. Куда мне идти? От кого бежать? От собственной семьи?

- Я действительно не понимаю, о чём вы здесь говорите. Что я такого сделала, что вызвало в вас такую реакцию?

Крупная тень накрыла меня, и прежде чем я обернулась, услышала строгий голос отца.

- Стала вести аморальный образ жизни. Подговорила сумасшедшего, сломать своему брату руку. Тебе этого мало?

- Это не так. Я никого и ни о чём не просила, - вскинув голову, посмотрела на папу.

Я надеялась. Верила, что он мне поверит. Но он только молча смотрел. Тогда я повернулась к маме, ища у неё поддержки. Ведь как бы там не было, хотя бы она должна была мне верить. Но её отчужденный взгляд и след на моей щеке, послужили ответом.

Мне не верили. Никто не верил.

А я ещё задавалась вопросом, почему мне в университете никто не верит. О какой вере со стороны однокурсников можно говорить, если меня родные родители не хотят слушать.

- Я ведь просила тебя, сперва поговорить со мной, - сжав кулаки, обратилась к Алексу.

Я не знала, на кого злилась больше. На него, или на родителей.Я же просила его об одном разговоре. Только об одном. А он не только рассказал всё, но ещё обвинил, что я кого-то там подговорила его избить.

Конечно, я понимала, что упрекать его сейчас в чём-то не могла. Ему сильно досталось, но это ведь не повод сразу рассказывать о глупых слухах, даже не выслушав меня.

- А я и шёл говорить с тобой, - заорал он. - Я как раз набирал тебе, когда твой психованный появился из угла и сломал мне кость.

Будто бы в доказательство, брат махнул рукой и поморщился от боли. Мама тут же оказалась с ним рядом. Хотела посадить его на кушетку, но он нервно повёл плечами. Сбросил с себя её руки и подошёл ко мне.

- Какой психованный? - шагнула на встречу.- Я вообще не имею понятия о ком вы тут говорите.

- О ком? О Киме твоём. О ком мы ещё можем говорить? Это его работа.

На шум в палату вошла медсестра. Сделав замечание, она попросила нас быть тише, так как время позднее. И вообще, по правилам нам следовало уже уходить. Достав несколько купюр, папа выбил нам ещё полчаса, при условии, что мы будем вести себя тихо. Иначе придётся иметь дело с врачом.