Романов, следивший за нею, уточнил:

– Компьютеры работают все?

– Да, даже внутренняя сеть есть. – Секретарша перевела дыхание. – Когда взорвалось, ну, те бомбы, то которые компьютеры работали – те сгорели. Но тут запасных много было… А что вы собираетесь делать?

– Оль, давай договоримся так – ты ничего не спрашиваешь… и не пытаешься бежать сейчас, когда я буду занят. Нет, я не буду в тебя стрелять и даже догонять не буду. Просто глупо.

– Я не буду убегать… А что мне еще делать? Ой! Но я же должна знать…

– Пока посиди. Убитых не боишься?

Она покачала головой.

– Тогда просто сиди. И запомни – не бойся.

Секретарша кивнула. Сказала:

– Микрофон там в балкон встроен. В перила посередине. Вы увидите…

Романов вышел наружу…

Над городом светило солнце – ярким тревожным диском на ясном, на каком-то… каком-то совсем не летнем почему-то небе. Но город все равно казался серым, и серым был видный сбоку вдали океан. Старший лейтенант окинул взглядом ближние кварталы. Чуть поодаль даже медленно ехала куда-то машина.

Романов перевел взгляд на площадь. Сделал еще шаг и, сняв с микрофона на фигурных перилах непромокаемый чехол, негромко сказал:

– Прошу внимания… – Своего голоса из динамиков он не услышал, но на площади все зашевелились. – Говорит Романов. Только что мною за неисполнение своих должностных обязанностей был убит господин Маркевич.

Ага, зашевелились активней… Несколько человек побежали к входу… а пулеметчики в капонире неуверенно, но взяли на прицел «уазик». Романов усмехнулся:

– Прежде чем кто-то из вас совершит глупость вроде стрельбы, хочу предупредить, что, если через пятнадцать минут я не передам в бригаду кодовое сообщение – вот с этого балкона фонариком, – мэрия и площадь будут срыты с лица земли. Сюда нацелены две установки «Град». Старые. Но надежные, поверьте. Всем оставаться там, где кто находится сейчас. Это приказ.

Он сам удивился тому, как звучит его голос. И – не удивился тому, что площадь замерла. Позади в дверь приемной вроде бы настойчиво стучали… но тут стук как раз оборвался.

– Оружие – все оружие, имеющееся на руках у находящихся в мэрии и на площади, – будет сдано людям около машины «УАЗ», стоящей на въезде на площадь. Если к концу дня при досмотре будет обнаружен на руках хотя бы один ствол – расстрел на месте. Прошу всех понять – власть переходит в руки… – Он на долю секунды задержался и продолжал; эту задержку, наверное, заметил он один, и он один знал, чего она стоила и о чем он успел подумать в этот наикратчайший миг: – Большого Круга Русской армии. Сейчас обращаюсь к находящимся на площади служащим полиции. Начинайте сдавать оружие. Сдавшие отходят к памятнику Ленину и ждут. Внутри здания всем оставаться на местах до особого распоряжения. Вячеслав Борисович, принимайте стволы, пожалуйста. Сержант, поезжайте в часть, жду вас через полчаса со взводом.

– У нас в подвалах семьи! Какие вы даете гарантии?! – крикнул кто-то снизу. Там, на площади, теперь все видели его, все смотрели на балкон. Уже не только полицейские, из здания высыпало и продолжало выходить немало народу.

– Никаких – ни вам, ни вашим семьям, – отрезал Романов. – Могу гарантировать только беспристрастное разбирательство по каждому из вас – кто, как и зачем жил, что делал тут. Устраивает ответ?

Снизу промолчали. Но первые люди уже складывали оружие рядом с Жарко. Он стоял у капонира, широко расставив ноги, руки – на бедрах, и в его позе не было рисовки. Всем стало ясно, что «процесс пошел» и уже неостановим. «УАЗ» отъехал, и Романов вдруг увидел того капитана, который просил автоматы, – он, оказывается, не ушел, стоял как раз за машиной.