Привлекала внимание ученых того периода и природа зоба. Хирург английского короля Чарльза II Ричард Уайзмен (1622–1672) связал зоб с «чахоточной золотухой», то есть туберкулезным шейным лимфаденитом. Чуть ранее авторитетный швейцарский хирург Вильгельм Фабрициус фон Хильден (1560–1634) высказывался против оперативного лечения зоба, ссылаясь на тяжелые кровотечения, осложняющие такую операцию.
Не оставляли зоб без внимания и фламандские живописцы. Персонажи с увеличением щитовидной железы представлены на многих полотнах и рисунках Питера Пауля Рубенса (1577–1640), Антониса Ван Дейка (1599–1641), Рембрандта Харменса Ван Рейна (1606–1669), Франса Пурбуса-младшего (1569–1622). Иногда это безвестная натура, но среди изображенных есть и исторические лица (Мария Медичи), супруги Рубенса (Хелена Фурман) и Рембрандта (Саския Ван Ойленбург) и другие. У последней на картине Рембрандта (в образе Артемизии), наряду с зобом отмечен даже экзофтальм (см. рис. 15).
Следующее, XVIII столетие, ознаменовалось первой научной формулировкой принципа гормональной регуляции. Нервные связи очевидны, поэтому еще в глубокой древности (видимо, в Александрии времен Птолемеев) анатомы уподобляли идущие от мозга нервы управляющим нитям – как во всем знакомых куклах-марионетках. Но гормоны не видны глазу, не открывались в биологических жидкостях методами химии той эпохи. Тем удивительнее прозрение французского врача Теофиля де Бордё (1722–1776), на столетия опередившее свое время. В небольшой брошюре «Исследование о хронических заболеваниях. О медицинском анализе крови», вышедшей в Париже в 1775 г., он пророчески писал: «Каждый орган служит фабрикой и лабораторией специфического гуморального агента, который, по приготовлении и приобретении индивидуально присущих ему свойств, возвращается в кровь. Кровь обладает специфическими свойствами, приобретенными в органах, через которые она проходит. Каждый орган посылает в нее свою эманацию… Таким образом, кровь несет в своем потоке экстракты всех органов, необходимые для жизни целостного организма, и обладает количественными и качественными характеристиками, не поддающимися экспериментальному определению химиков».
Де Бордё окончил университет Монпелье, с которым еще в Средние века и Эпоху Возрождения была связана деятельность нескольких врачей, привнесших заметный вклад в тироидологию (например, Ги де Шольяка). Особенно замечательно, что де Бордё, вполне в духе представлений нашего времени, отводил каждому органу (а не лишь избранным беспротоковым железам, как это посчитали более поздние авторы XIX века) определенную внутрисекреторную регуляторную функцию, как будто бы знал о грядущем открытии не только эндокринных желез, но и дисперсной эндокринной системы, обнаруженной лишь в середине XX века! Он описал эпидемиологию зоба, документировал его повышенную распространенность в Западных Пиренеях, отметил, что это заболевание чаще поражает женщин, чем мужчин, связав это с тем, что у женщин относительный размер железы и в норме больше. Зоб он связал с огрубением голоса, что и вправду весьма типично для гипотироза. Де Бордё был убежден в наличии «эманации» железы в крови, влияющей на жизнедеятельность всего организма (рис. 16).
В 1776 г. к этому мнению относительно щитовидной железы присоединился швейцарский врач школы «ятрохимиков» Альбрехт фон Галлер (1708–1777), считавший ее, наряду с тимусом и селезенкой, беспротоковой железой, источником инкрета в кровь. В описываемый период многие анатомы и врачи полагали, что зоб – результат комплексного разрастания различных тканей и органов шеи, включая лимфоузлы или дыхательные пути. Но фон Галлер доказал, что зоб – это гиперплазия именно и только щитовидной железы. Он же изучил клинику зобного кретинизма, первым заметив его связь с запорами (1769), характерными, как сейчас общеизвестно, для гипотироза. Отличаясь критическим мышлением, этот выдающийся анатом и ботаник рекомендовал проверять эффект любого предполагаемого лекарства, в первую очередь, на здоровых, а не на больных индивидах, то есть ввел в клинические исследования группу контроля, что до него никем не практиковалось.