Лена чуть не поперхнулась. Надо же! Кто-то за продуктами, как она, ломанулся, а кто-то бросился грабить меховые салоны. До чего народ странный! Лена перелистнула новости: теперь показывали опустевшие полки в маленьких провинциальных магазинах – жители смели все, даже консервы с морскими водорослями. Промелькнули кадры с дерущимися людьми: не поделили рулоны туалетной бумаги. Люди били друг друга упаковками по башке, рвали рулоны из рук, а одного мужчину просто обмотали туалетной бумагой с ног до головы и оставили в кладовке, где его обнаружили охранники.

Лена верила и не верила: что-то могло быть фейком, а что-то и чистой правдой. Ей повезло, что обошлось лишь многочасовой очередью. Она допила чай и отправилась в спальню: посмотреть какой-нибудь фильм. Через некоторое время Лена уже спала, телевизор бормотал еще примерно с час, а после отключился.

Будильник Лена не услышала. Вскочила и взглянула на часы: девять утра! Бросилась поднимать сыновей и вспомнила, что разрешила им пропустить школу. Ее посетило желание тоже отсидеться дома, но долг пересилил. Лена, усиленно зевая, поплелась в ванную комнату, а затем на кухню. Сварила манную кашу на топленом молоке, добавила в нее кусок сливочного масла и десертную ложку меда. Появился Дима.

– Кашу будешь? – предложила Лена.

– Не, мне чай, – Дима вспомнил о торте.

– А Толик?

– Спит еще, – Дима вытащил торт из холодильника, взял ложку и принялся поглощать десерт.

Лена отобрала торт и отрезала сыну кусок, затем налила чай. Дима проглотил угощение и побежал к себе, чтобы включить приставку. Лена собралась и отправилась на работу. В метро она тормознула возле турникетов: нужна карточка или нет? Но турникеты пропускали всех желающих.

Народа в вагоне было мало, все смотрели друг на друга одновременно с подозрением и надеждой: вдруг кто-то объяснит, что произошло? Лена забилась в угол вагона и закрыла глаза: лучше подремать. Но забыться не удалось: на мониторах, установленных в вагоне, появилось довольное лицо градоначальника, и он объявил о начале новой эры, и что Москве повезло вместе со всей страной участвовать в проекте по отмене денег.

Сон перебило. Лену потряхивало от злости, рядом не выдержала женщина – она разразилась длинной тирадой в адрес зажравшихся чиновников, которых при Сталине давно бы расстреляли.

– Полжизни на старость копила, – разорялась женщина, – чтобы по людям с протянутой рукой не ходить. А теперь все деньги впору на помойку отнести.

Женщина была не старая: по Лениным прикидкам лет за пятьдесят, ровесница Лениных коллег. В ее глазах застыли слезы, казалось, еще немного, и женщина сорвется. Лена отвернулась: не было никакого желания смаковать чужую беду, да и лучше не провоцировать: неясно, чего ожидать от человека в истерике.

– А не надо было на выборах за коммунистов голосовать, – ответил мужчина интеллигентного вида. – Вот они всех нас в коммунизм и тащат.

– Им, сукам, все равно! Откроют себе спецраспределители, как раньше. А нам что делать? Побираться?! – женщина выкрикнула последнюю фразу на весь вагон и замолчала, тяжело дыша.

Лена была с ней согласна: незнакомка озвучила все страхи, которые Лена носила в себе со вчерашнего дня. Не станет денег, не станет импорта: кто из других стран согласится за бесплатно отгружать товар? Не, наверняка для чиновников припасен валютный запас, на который они приобретут себе японские и американские товары. Но для Лены и простых людей доступ к западным благам будет закрыт, как и поездки за границу. Зря она вчера холодильник не купила! Зато сыновьям взяла приставку – лучше так, чем совсем ничего.