Вика находилась так близко, что все заслоняла собой. Лена и все люди вокруг вдруг для Астерия исчезли, словно провалились в небытие. А он остался с ней вдвоем.

В свои восемнадцать лет Астерий уже имел сексуальный опыт, и даже, в сравнении с его сверстниками, немалый. Но все, с кем он имел дело до сих пор, были его сверстницами-подружками – робкие, неуверенные в себе девчонки. А тут?.. Тяжелая безапелляционная сила надвинулась и почти парализовала его.

Чтобы не выдать своей слабости, Астерий смотрел Вике прямо в лицо, но не мог понять, красиво оно или уродливо, он даже рассмотреть его не мог. Оно странным образом плыло, и глаза на нем непрерывно изменялись – то делались огромными как блюдца, то исчезали совсем.

– Вам нравится заниматься игрушками? – спросил Астерий из сладкого дурмана, и его вопрос прозвучал глупо. Он сам это понял.

Вика рассмеялась.

– Я ненавижу их! Ты себе даже представить не можешь, как игрушки можно возненавидеть! Я их ненавижу! Ненавижу всеми фибрами – печенкой, селезенкой. Игрушки достали меня до кишок!..

Она жарко дышала на него, обдавая густыми женскими волнами. В руке Астерия появился полный фужер. Глядя в фантастически неопределенное лицо Вики, вдыхая ее запах, теперь отдающий фруктами – а это волновало еще сильнее, – Астерий втянул содержимое фужера. Бесконечное повторение слова «ненавижу», перечисление внутренностей – печенок, кишок, селезенок – сладко его жгло.

Астерий чувствовал над собой грубое насилие, однако не мог ему сопротивляться.

– Но вы... ты так захватывающе рассказывала об игрушках... – промямлил он и, не узнав своего голоса, умолк.

Игрушками ему казался бесконечный ряд манекенщиц с Викой во главе.

– Я просто честно отрабатываю мой хлеб...

«Отрабатываю» – и это его встревожило.

В этом слове было скрыто что-то неприличное и волнующее. Казалось, что «отрабатывать» нужно в постели. Астерию невольно представлялась постель, а в ней – Вика.

– А ты чем занимаешься? – Вика нарушила ход его представлений, но спросила это таким блаженным тоном, точно они уже находились в этой постели.

– Учусь на психолога.

Интонация окончательно выдала его. Получилось слишком интимно и расслабленно.

– Значит, ты хорошо разбираешься в людях? А-а?.. Астерий?..

Ему показалось, что Вика слегка куснула его за ухо. Мурашки побежали по всему телу. Его начало знобить.

Он стоял с пустым фужером, на дне которого остались ягоды – малина и земляника. Чтобы скрыть свой подлый озноб, Астерий попытался опрокинуть в себя эти ягоды, но зубы предательски стукнули о стекло.

– Как здесь холодно, – зябко поеживаясь, нервозно вздохнул он.

Вика порывисто приблизилась к нему почти вплотную, точно желая его согреть. От нее исходил жар, но от этого жара Астерия зазнобило еще сильнее. Кисть его руки касалась твердой и шероховатой Викиной ноги в ажурных, плотной вязки колготках.

Ему стало нестерпимо холодно, зуб на зуб не попадал. И тут Астерий почувствовал упрямое, тугое восстание своей плоти. Это было гнуснее всего. Стыдно. Посреди всего павильона! Как животное.

Но Вику вдруг откуда-то позвали:

– Виктория Вадимовна, можно вас!..

Она торопливо, украдкой, точно они заговорщики, сунула ему свою визитку и улетела на зов.

Астерий увидел Лену, которая, рассеянно глядя по сторонам, жевала мясо. Значит, времени прошло очень мало.

Астерий начал быстро согреваться.

– Ну что? – зевнула Лена. – Поехали отсюда? Отстойное местечко.

Астерий кивнул.

Напоследок он поискал глазами Вику. Она, держа бокал шампанского, весело и беззаботно болтала в окружении мужчин в строгих черных костюмах. Астерий ощутил что-то похожее на ревность и, не оглядываясь, нерешительно двинулся к выходу.