Схватил три бисквита, заметив мимоходом, что они наверняка жесткие, как свинец. Взял запеченную картофелину, сетуя, что на вид она твердовата. Положил себе две отбивные, говоря: «О чудо! они вовсе не покрыты непонятным соусом». А накладывая салат, задумчиво бормотал что-то о взбитых сливках в заправке, не постеснявшись, впрочем, положить побольше. Я молча смотрела в свою тарелку. Еда была явно настоящая.

– Знаешь, – с набитым ртом пробубнил Талли, – а твои бисквиты очень ничего. – Прожевав, он взмахнул рукой, в которой держал кусочек бисквита со сливочным маслом, что не ускользнуло от моего взгляда. – Знаешь, – продолжил он, – тебе еще предстоит освоить пару трюков. Вот, например: ты же печешь из обычной муки, так?

Я кивнула. А что мне оставалось?

– Да-а-а, – протянул Хью Талли, – доедая бисквит. – Кто же так делает? Только женщины. Вытряхивают остатки муки и пекут из нее всякую всячину. Настоящий кулинар… – Хью взмахнул рукой и задержал ее над блюдом с бисквитами. Поколебавшись, он взял еще один и продолжил: – Настоящий кулинар в муке разбирается. Когда мне, например, приходит в голову испечь бисквиты, я иду в особенный магазин в самом центре города и говорю: «Ребята, уберите обыкновенную муку и принесите мне особенную, которую отложили для Хью Талли». И ей-богу, я получаю то самое.

– Что – самое? – решилась уточнить я, однако собеседник меня не расслышал.

– С яблочным муссом те же дела, – разглагольствовал Хью Талли. – Ты ведь добавляешь в мусс корицу?

Я кивнула. Наверное, я действительно добавляла в яблочный мусс корицу.

– Вот, – подтвердил Талли, – чуть ли не все кладут корицу в яблочный мусс. Только не Хью Талли. – Он яростно тряхнул головой и взял еще бисквит. – Тебе надо бы – по крайней мере так поступают настоящие кулинары – достать особенные специи, более душистые. Когда я готовлю настоящий яблочный мусс, то иду в особенную лавку специй и говорю…

Я откусила кусочек бисквита. Вкус у него был самый настоящий, похожий на бисквиты, которые я ела, когда мне было лет двенадцать – тогда я и питалась-то почти одними только бисквитами. Отличный бисквит на вкус, идеальный.

– А вот отбивные… – не унимался Хью Талли.

Интересно, как он мог столько говорить и одновременно есть? Я безо всякого сожаления подумала, что Хью Талли вот-вот подавится, задохнется и умрет у меня на глазах.

– Свиные отбивные, знаешь ли, – излагал он, – надо готовить особым образом, иначе получаются самые обыкновенные свиные отбивные, как у всех. Вот я всегда мариную свиные отбивные. Кто-то скажет, что мариновать отбивные неправильно, но только не я, не Хью Талли. – Он покачал головой. – Многие считают, что, когда я говорю «мариновать отбивные», то имею в виду обычный маринад, но ни один настоящий повар так не поступит. Только не со свиными отбивными. Нужно найти правильное сочетание французской приправы – и не той, которую все покупают в магазине, вовсе нет. – Он бросил на меня воинственный взгляд, и я опять кивнула: всякий раз, когда Хью Талли умолкал на мгновение, я кивала. – Ни в коем случае, – заявил он. – Итак, приготовить французскую приправу, добавить особенный…

«Свиные отбивные, – вдруг подумала я. – Свиные отбивные? Но я же купила бараньи… которые упали на тротуар, а Малли сказала: “Я позаимствовала твою копилку”».

– Прости, я на минутку, – торопливо извинилась я.

Вбежав на кухню, я обнаружила, что моя фарфоровая свинка-копилка пропала, а шесть центов, которые в ней хранились, лежали на полке.

– Где же лимонный пирог, о котором я столько наслышан? – прокричал из гостиной Хью Талли.