Я постояла под люстрой-осьминогом, оглядывая зал, запоминая все так, как есть сейчас, – без людей, шампанского, фотографов. Сфотографировала на телефон зал, заблюрила так, чтобы было ничего не разобрать, но интрига сохранялась, и запостила в «Инсту» с пометкой «Сегодня в 7 p.m».

До открытия оставалось еще несколько часов, в которые я планировала сделать наброски для обложки альманаха параллельного курса по литературному мастерству, куда вошли несколько рассказов Стиви. Сборник издавался за счет спонсоров, и мне даже обещали заплатить.

Но, стоя под осьминогом, я поняла, что ничего не получится. Что я сейчас выйду из галереи и отправлюсь бродить по городу, пока не настанет пора возвращаться. Буду смотреть на людей, машины, собирать энергию, чтобы потом направить ее в нужное русло.

Выходя, я заглянула в кабинет оформителей. Лу и ее коллеги расселись на коробках и сваленных в беспорядке предметах. Они ели принесенные из дома сэндвичи, смотрели видео на телефоне и хохотали. Я не стала их отвлекать и направилась к выходу, но, когда двери разъехались, Лу заметила меня и крикнула:

– Удачного открытия!

Я обернулась – они салютовали мне сэндвичами и чашками. В ответ я подняла вверх большой палец и вышла на улицу.

Я перешла на другую сторону улицы, пропуская машины, и снова стала смотреть на рисунки через окна. Золотой свет отключили, и зал вернулся в будничное, черно-белое состояние. Сновал уборщик, замелькали туда-сюда Лу и ее коллеги. Техники вернулись с перерыва, поставили стремянку под осьминогом: один техник забрался на нее и проверял крепления, второй поддерживал лестницу. Тихая улица в центре: редкие машины не раздражали, пешеходов не было, раскидистые деревья бросали тень на тротуары. Мягкое солнце неназойливо грело голову и плечи. Все вокруг было совершенным, законченным, красивым – и деревья, и солнечный свет, и старое кирпичное здание галереи.

Над галереей сдавались в аренду студии художников, мастерские. Такие арендовались в складчину, на несколько человек, арендовать одному – слишком большая роскошь. Я знала это, потому что Стиви снимал похожую мастерскую вместе с двумя сокурсниками.

Я побрела к ним, надеясь, что Стиви у себя в мастерской и я пересижу у него несколько часов. По дороге передумывала несколько раз: разворачивалась, собираясь то прогуляться у пирсов, то сходить в колледж, то позавтракать, то пообедать, через минуту забывала об этом, но часа через два уже звонила в домофон. Дверь открыли не спрашивая.

В большой комнате с заляпанными краской стенами, разделенной ширмами на три зоны, у выхода из лифта два человека в сварочных масках придерживали свернутые вместе несколько листов железа, а третий человек, тоже в маске, сваривал листы. Я про шла мимо них и легла на диван в дальнем углу мастерской. С него из окна во всю стену открывался вид на залив и Алькатрас[4] вдалеке. Сердце почему-то стучало, хотя все было хорошо и я должна была быть абсолютно спокойна.

– Волнуешься? – спросил, входя, Стиви.

– Что вы там варили?

– Помогали Чейзу. ДНК из железа для конкурса студенческих работ.

Треск сварочного аппарата заглушил мой смех.

Мы пили чай, молча смотрели на залив и на перекресток под нами.

– Не о чем волноваться. Все получилось потрясающе, – убеждала я сама себя.

– Ты уже видела? – удивился Стиви.

– Да, ходила только что. Они сотворили настоящее чудо.

– Но все равно волнуешься?

– Наверное. Не знаю. Странные ощущения.

– Хочешь поговорить об этом?

Я рассмеялась:

– Отстань, пожалуйста. Мне хватает моего психотерапевта.