– Вы считаете, что других членов группы не могло быть?

– У них были большие связи за рубежом и на Северном Кавказе. Но в данном случае отвечали за это преступление именно эти четверо.

– Хаджиров вошел в пассаж и взорвал себя в тот момент, когда там было много иностранцев. Это случилось буквально за полторы-две недели до парламентских выборов в Германии, которые правящая коалиция проиграла. Вам не кажется, что такое совпадение достаточно подозрительно?

– Мы обратили на это внимание. Возможно, Хаджиров получал непосредственные указания о месте и времени взрыва. Захохов, которого мы допрашивали, все отрицал, но такую связь исключить невозможно. Хотя со смертью дочери Блехермана это никак не связано. Просто трагический случай. Она оказалась там совершенно случайно. Водитель, который их вез, дал показания, что они должны были выйти из пассажа через несколько минут. Просто трагическое совпадение.

– Я хочу задать вам несколько необычный вопрос. Вы знали, что дядя погибшей девушки возглавляет армейскую разведку Израиля, службу АМАН?

– В тот момент не знали, но потом я узнал. Израильтяне проявляли повышенную активность, особенно их посольство. Позже мне сообщили, что брат Меира Блехермана занимает такой большой пост.

– Может быть, это преступление связано именно с ним? Кто-то пытался отомстить семье Блехермана и поэтому было принято решение убить его племянницу? Я спрашиваю в качестве невероятной, но возможной гипотезы.

– Она там оказалась случайно, – снова повторил следователь. – Нет, это слишком невероятная теория. Зачем устраивать такой взрыв, убивая остальных людей, когда нужно убить только одного человека? По-моему, это просто нерационально.

– «Лист зелени прячут в лесу», – напомнил Дронго. – Может, само преступление было организовано с целью убийства Даны Блехерман, а остальные погибшие были лишь сопутствующие жертвы. Вы так не считаете? Террористы никогда не жалели человеческие жизни для достижения своих целей.

– Нет, не считаю, – решительно произнес Поляков, – их целью была скорее немецкая группа. Увидели группу иностранцев и решили устроить взрыв именно там, чтобы сработал эффект страха. И, конечно, пропагандистский эффект тоже никто не отменял.

– Спасибо за то, что согласились со мной встретиться, – сказал на прощание Дронго, поднимаясь со стула. – Можно задать вам последний вопрос?

– Конечно.

– Как попасть в колонии, где находятся осужденные Шовдыгов и Захохов? Чье разрешение на это потребуется?

– Только не мое, – ответил Поляков. – Я думаю, нашего руководителя Следственного комитета России, и то сомневаюсь. Или же министра юстиции страны, если он сможет подписать такое разрешение. Но вас туда пропустят лишь в самом исключительном случае.

– Может, тогда взять разрешение у президента? – пошутил Дронго.

– Он не сможет разрешить, – не понял юмора следователь. – Скорее премьер-министр, как глава исполнительной власти страны. Но лучше – министр юстиции или глава Федерального ведомства по исправительным учреждениям.

– То есть никто, – подвел неутешительный итог Дронго. – Спасибо вам за беседу. До свидания!

Спустившись вниз и выходя из здания, он сразу обратил внимание на автомобиль, стоявший на другой стороне улицы, в котором сидели двое незнакомых мужчин. Когда он приехал к Полякову, эта машина стояла на том же месте. Дронго обычно не водил машину, чтобы не отвлекаться на езду и спокойно сосредотачиваться на своих размышлениях. Он сел в свою машину и попросил водителя отвезти его домой. По дороге ему позвонил Вейдеманис: