– Родителям остальных потерпевших сообщили? – поинтересовался Гуров.

– Нет еще! Тут и так было столпотворение. Попов же, как все это увидел, так тут же за телефон схватился! Не знаю уж, кому он звонил, но только всю королевскую конницу и всю королевскую рать на ноги поднял! И ОМОН неизвестно зачем пригнали, и оцепление выставили такое, что муха не пролетит. Нам еще родителей остальных троих здесь не хватало!

– Поквартирный обход провели? – спросил Орлов.

– С ума сошли? – возмутился полковник. – Вы на часы посмотрите! Ночь на дворе! Жильцы мало того что дверь не откроют, так еще и нажалуются! Мне это надо? До утра потерпит!

– Ну, вряд ли люди могут спать, когда у них под окнами такое творится, – заметил Лев. – Я, когда подъезжал, видел, что во многих квартирах свет горел. Да и ходить-то нужно не по всем, а посетить только те, что на одной лестничной площадке или выходят на эту же сторону.

– В этом доме 22 этажа, подъезд только один, и из холла можно на разных лифтах в оба крыла подняться, – начал объяснять Симонов. – В том, где 28-я находится, на всех этажах только по одной квартире и есть, и окна у них выходят на три стороны, в том числе и на эту. А вот из другого крыла то место, где покойники упали, не просматривается.

– Таким образом, увидеть произошедшее могли только из двадцати одной квартиры? – уточнил Гуров. – Кто-то мог, перегнувшись через перила балкона, посмотреть наверх, а уж те, мимо кого эти четверо пролетали, не заметить их просто не могли, как и те, кто позвонил охраннику.

– Перегнуться через перила балкона невозможно, потому что они очень высокие и широкие. Максимум, что можно сделать, – это высунуть голову и посмотреть наверх или вниз. Охранник сказал, что сейчас жильцы находятся только в четырех из нужных нам квартир, но это такие люди, что лично я к ним ночью не сунусь.

– Огласите весь списочек, пожалуйста, – попросил Крячко голосом забулдыги из известной комедии.

От неожиданности Симонов вздрогнул, а потом взвился, как ужаленный:

– Как вы можете хохмить в такой момент? Лично мне не до шуток!

– Ты чего орешь? – уже нормальным голосом сказал Крячко. – И так ведь ясно, что район это дело вести не будет. Опять на нас свалят! Иначе зачем бы нас сюда среди ночи дернули? Так что причеши нервы! Ты сейчас отсыпаться пойдешь, а нам колготиться до утра! Давай сюда листок! Нечего его мусолить!

Полковник прекрасно понимал, что Крячко прав, так что мигом успокоился и бумагу отдал, но для вида немного поворчал. Просмотрев список, Лев сказал:

– Я беру себе Данилина, а ты остальных.

– Младшенького завсегда обидеть просто, – захныкал Стас.

– Неужели действительно прямо сейчас пойдете? – все еще недоверчиво спросил Симонов.

– Тут Петр Николаевич недавно назвал меня безбашенным, вот и буду репутацию оправдывать, – пожал плечами Гуров.

Крячко же начал со слезой в голосе тихонько напевать: «Наша служба и опасна, и трудна…» Полковник посмотрел на них и покачал головой:

– Мне тут шепнули, как лихо вы Попова на место поставили, а теперь вот к Данилину собрались. Он же вас с башмаками слопает! Вот скажите мне, как вы не боитесь?

– Ты сам ответил на свой вопрос, – усмехнулся Гуров. – Я не боюсь!

Лев слукавил, но только частично. Попова он действительно не боялся. Ну, выгонят Гурова с работы! И что дальше? Потом опять попросят вернуться! Они с Крячко это уже проходили! А не попросят, так и черт с ними! Запасной аэродром у Льва был заготовлен уже давно, так что он, как и говорил Орлову, не пропал бы, а стал бы жить не в пример лучше, чем сейчас, хотя бы в материальном отношении, да и нервы ему там никто не трепал. Вот и получалось, что Лев ничем не рисковал. А Данилина, которого так боялся Симонов, он выбрал по той простой причине, что был с ним знаком: друг моего друга – мой друг, то есть опять ничем не рисковал. Ну, а Стас мог легко договориться даже с чертом и уломать того подписать уже собственной кровью договор на вечное оказание безвозмездных услуг следствию.