– Невероятная душа! Я узнал бы ее и через тысячу лет! Удивительно упряма. Очаровательно мятежна! – Он восторженно вздохнул, мечтательно глядя куда-то поверх покойницы.

– Обворожительна. Мертва, – добавил Джаред, смотревший, в отличие от старика, на труп.

Склонившись над девушкой, ведьмак запечатлел на ее посиневших губах долгий поцелуй, вдохнув в мертвое тело жизнь. Затем стер с бледного лица грязевые разводы и, словно метку, смыл кровавый след со лба с затянувшейся дырой.

Тишина, повисшая над болотом, была неестественно тревожной. Все замерло, будто божественная рука творца остановила часы мироздания. Птицы смолкли, ветер стих, и даже воздух, казалось, превратился в прозрачное желе, в котором увязало все, что раньше дышало и двигалось. Несколько минут ничего не происходило, а потом ресницы блондинки дрогнули и медленно поднялись, открыв серо-голубые глаза, полные изумления.

– С пробуждением, Марибет.

– Я Кайли, – едва шевеля губами, пробормотала воскресшая девушка и, пару раз нервно моргнув, потеряла сознание.

– Это сон, просто сон… затяжной кошмар и только! – бормотала я, пока брела по темному лесу, шарахаясь от колючих силуэтов елей, спотыкаясь об трухлявые коряги и древесные корни, торчащие из поросшей мхом земли, увязая в залитой дождем почве, но продолжая упрямо плестись вперед, будто запрограммированный на движение механизм.

Запах гнили преследовал, вызывая тошноту, и я пару раз останавливалась, чтобы прочистить желудок. Хлесткие удары упругих веток походили на пощечины. Они отрезвляли, побуждая идти дальше, и не позволяли забыть, где именно я нахожусь. Гримвуд, чтоб его! Я безошибочно узнала этот лес даже впотьмах. Особенно если учесть, что другого на нашем острове попросту нет. Зато есть лесопарки – его родные «дочки», разрезавшие город на части несколько веков назад.

За прошедшие годы стараниями ландшафтных мастеров некоторые из них превратились в аккуратные сады и скверы, но остались и уголки дикой природы, напоминавшие о близости чащи, пропитанной первородной магией. Сюда я ходила в походы, будучи школьницей, здесь же возглавляемая мной экспедиция собирала редкие виды растений, необходимых для нашего проекта. Но как… КАК меня угораздило очутиться тут сейчас?

Одной… Среди хмурой дождливой ночи… К тому же босой, в неглиже и грязной, будто я какая-то нечисть, которая только что выползла из болота. Мне что-то подлили в чай, выпитый в кафе? Или… Нет! Так не бывает! Это сон, выверт разбушевавшейся фантазии, игры разума – что угодно, но только не реальность!

– Или все-таки реальность? – прошептала я искусанными в кровь губами.

А может, этой липкой влагой была падающая с неба вода, которую я никак не могла распробовать, но продолжала лихорадочно слизывать и судорожно сглатывать. Просто жидкость – склизкая, ледяная, безвкусная. Да, наверняка вода! На лице, на волосах, на теле, облепленном тонкой сорочкой с оборванной лямкой. На онемевших и оттого не чувствующих боли ногах, состояние которых в ночном полумраке я разглядеть не могла. На дрожащих пальцах с обломанными ногтями, на ледяных руках, которыми я обнимала себя за плечи в бессмысленной попытке согреться.

Холод… он пробирал до костей и сковывал мышцы, вызывая болезненный озноб. Зубы стучали, мешая говорить, но я все равно не замолкала, потому что, слыша собственный голос, было проще справляться с подступающей паникой. Сколько времени я блуждала по Гримвуду в поисках дороги, не знаю. За стеной вековых деревьев разглядеть силуэты городских башен не представлялось возможным. Секунды сливались в минуты, минуты – в часы, а однообразный пейзаж, от которого стыла в жилах кровь, не менялся.