– Зачем? – удивилась Сара. – Ты же приехала. Между ними и тобой я всегда выберу тебя.

– А зачем выбирать, если можно объединиться?

– Пф-ф, рассуждаешь, как маленькая. – Сестра лизнула лоллипоп. – В компании, где больше двух, всегда есть конкуренция. Первый тянется ко второму, второй к третьему. Или первый и третий дружат, а второй остается на обочине. И так далее.

– Не согласна. Ты, я и Пашка отлично проводим время, когда собираемся вместе. И никто ни с кем не конкурирует.

– Тебе так только кажется. – Сара изогнула бровь. – И вообще, чего ты опять начала? Я же вижу, куда ты клонишь. Друзья, друзья, нужны друзья. Не замечаешь противоречия? У тебя-то их нет, и все норм.

– У меня есть Пашка.

– Ну да, ну да-а, – протянула сестра. – Ты-то, конечно, воспринимаешь его как би-эф-эф[3]. А он точно хочет чего-то большего. – Она хихикнула и поправила рогатый капюшон. – О! Слышишь музыку?

– Конечно, вот же трубач. Рядом стоит. А про Пашку ты ошиба…

– Да нет, другую музыку, – нетерпеливо перебила Сара. – Жуткую такую. Бежим посмотрим! – Сестра потянула Варю за руку.

Через минуту они оказались на прямоугольной площади с огороженным садиком посредине. Слева и справа выстроились ряды однотипных домов, но последний ярко выделялся на общем фоне.

Верх здания задрапировали тканью, создав сходство с золотисто-красным шатром, первый этаж обклеили кривыми зеркалами, а окна второго превратили в экраны, на которых транслировались записи цирковых выступлений. Доносилась музыка, одновременно мрачная и чарующая, – такая обычно сопровождает неспешный бег старой карусели.

Главной изюминкой дома был вход в виде зубастой пасти клоуна. Между клыками стояла девушка с пышным пером в волосах. Она периодически запускала руку в полосатый мешок и бросала в толпу горсть конфет. Зеваки прыгали, ловили угощение и требовали добавки.

«Прямо как белки в парке», – подумала Варя.

– Сюда бы нашего маньячеллу с тесаком! – воскликнула Сара. – Так, попробую что-нибудь поймать.

Она рванула в толпу, помелькала среди темных спин и пропала. Варя встала на цыпочки, затем на бордюр, но так и не смогла разглядеть Сару. С сомнением покосившись на оградку сада, увенчанную пиками, Варя решила взобраться на нее, но узкий подол платья не позволил закинуть ногу на перекладину.

Карусельная музыка и людской гомон навязчиво лезли в голову. Раздав все сладости, хозяйка цирка исчезла в пасти клоуна. Народ понемногу рассеивался, оставляя после себя фантики и растоптанные конфеты. Варя смотрела по сторонам, ища сестру, но тщетно. Тогда она, поборов чувство неловкости, громко позвала:

– Сара! Сара!

– Укуси меня, красотка! – крикнули из толпы.

Тревога, уже навещавшая Варю в аэропорту, вернулась. Тогда у нее при себе хотя бы был телефон. А теперь он пропал вместе с Сарой.

Да где же она?

Мимо прошел парень в окровавленной хоккейной маске, и в душе у Вари все перевернулось. Почему бы настоящему маньяку не затесаться среди ряженых? Людей постоянно похищают, продают в рабство, держат в заложниках. Убивают. Исчезнуть навсегда – так просто. Юра уже исчез, и это может произойти с каждым. Сара не исключение.

Варя заметила, что стискивает правой рукой левое запястье – так сильно, будто хочет нацедить крови. Расцепив пальцы, она встряхнулась. Нужно срочно что-то предпринимать, а не стоять столбом.

Решительно вздохнув, Варя подошла к компании оборотней и рассказала, что потеряла сестру. Блондинку в кигуруми никто не видел, но девушка-леопард протянула айфон и сказала: «Можешь позвонить с моего». Варя схватила телефон, подстегнутая чувством надежды, и тупо уставилась на цифры. Она не могла вспомнить ни номер сестры, ни свой собственный. В голове крутилась лишь начальная единица, будто мозг издевался: «Кол тебе за внимательность».