— Это страх, Анна Николаевна, — без шуток и смешков заявил Вил. — И здесь ничего зазорного нету. Я сам их боюсь, тут никакой смелости и героизма не хватит. Они сильнее, быстрее, опаснее,да почти неуязвимы. Мы сражаемся с монстрами, ублюдками, которые скрываются в тени и готовы на такие ужасы и мерзости, которые добропорядочные граждане СССР даже представить не могут. Поэтому мы их и боимся. Вот, что вы чувствуете. Даже без вашего рассказа я понял, что он на вас напал. Попытался убить и в этот момент весь тот груз знаний, статистики, анализа и опыта, который вы почерпнули за годы работы в ГКСД лавиной обрушились на ваш гениальный ум. Вы абсолютно точно знаете все, что могут сделать с вами кровососы. А потому боитесь их. Но это очень даже хорошо.

— Что же в этом хорошего? — невесело усмехнулась Анна. Он был прав, абсолютно во всем. Она так храбрилась и старалась быть сильной, что не допускала столь простую мысль: на нее напал здоровенный мужик, усиленный вампирскими силами. Неуязвимый для большинства видов оружия, двигающийся вдвое быстрее и способный без труда поднять легковой автомобиль и отшвырнуть его на несколько метров в сторону.

— Страх — это предохранитель, не позволяющий нам совершать ошибки, Анна Николаевна. Без страха, я бы уже давно умер, — Вил не смеялся и не подтрунивал над девушкой. Вместо этого, его лицо отражало грусть, страх и тот ужасный опыт, который ему пришлось пережить. Комиссар разлил еще по одной рюмке. — За страх, Анна Николаевна. За страх, дарующий нам жизнь и не позволяющий остановиться.

— За страх, — согласно ответила девушка. Предложенный Вилом взгляд на жизнь не был особенно близок пытливому аналитическому складу ума Анны, но она решила принять подобное допущение и довериться более опытному товарищу. Потому что в глубине души понимала — ей и правда было очень страшно. — Нам действительно так необходимо жить в одном номере? — после выпитой стопки и приторно-сладкой конфеты, Анна решила задать второй самый волнующий вопрос сегодняшнего вечера.

— Таков протокол, — вот тут Вил уже позволил себе ехидную ухмылку. — Но вы не беспокойтесь, спальня всецело в вашем распоряжении, я же буду спать прямо на этом диване, — он похлопал по дивану рядом с Анной. — Ну и вообще, это обычная директива ГКСД. Бывали случаи, когда комиссары поддавались шепоту и уговорам, приглашали кровососов в номера, ну и дальше вы понимаете. После пары таких осечек было введено правило. Зато мы вот большой номер получили. Одноместные тут больше на комнату общежития смахивают.

— В принципе мы и не в отпуске, — Анна попыталась вернуть серьезный настрой.

— Это как посмотреть. Для вас — это долгожданный полевой опыт, для меня - что-то в духе экзотического сафари, — вот. Тот самый момент, о котором была наслышана Анна Николаевна. Улыбка, от которой все нутро девушки похолодело и скрутилось в комок ужаса. Если бы она была вампиром — попыталась бы убить себя самостоятельно до того, как попадет в руки Вила Михайловича Веревкина.

— Не могу понять, вы так ненавидите вампиров или действительно получаете удовольствие от того, что мучаете их, — отчеканила Анна. Она знала, что не сможет избежать этого вопроса и задаст его рано или поздно. Так почему же не в первый же вечер знакомства? Лучше все выяснить о своем напарнике до того, как начнется настоящая опасность.

— А вы не любите недомолвок, не так ли? — рассмеялся Вил, разливая еще по рюмке. — Я вам так скажу, Анна Николаевна. Я ненавижу всякого противника советской власти, но этих ублюдков, которые не только отравляют жизнь рабочему классу, но еще и скрываются за советскими регалиями — я люто презираю. До такой степени, что мне доставляет немалое удовольствие видеть страх и бессилие в их глазах. Возвращать им сторицей все те злодеяния, что они с простыми людьми творят — мой долг. Такой уж я человек.