– Что мы должны предпринять! – неожиданно твердо сказала Маринка.

Она почему-то смотрела на меня, да так, что мне захотелось опустить глаза.

– Да! – поддержала ее Лизка.

– Никаких сомнений, – успокаивающе поднял руки ФСБ. – Марк должен быть отомщен, а Николай – огражден. Но речь-то не об этом. Речь идет о том, сможем ли мы противостоять чему-то неизвестному. И какова будет цена… Собственно, именно это многое и определит…

– А разве те, кто действуют подобными методами… – Вовка покосился на жену, – могут затевать что-то такое, чему мы противостоять не должны?

– Это хороший вопрос, – отметил ФСБ. – Хотя и не новый. Он похож на давний спор. Помните? Относительно той болезни, что поразила наше отечество.

– Отечество… – поморщился Леня. – Семеныч, твою же мать… давай без этого…

– Ну… – ФСБ пожевал губами.

– Гниль везде есть, – прошептала Мамыра. – Не только у нас. Я об отечестве, если что.

– Но не везде она… – неопределенно щелкнул пальцами ФСБ.

– Помнится, Марк говорил, что в нашем случае это не гниль, а ложь, – снова откликнулась Мамыра.

– А есть разница? – посмотрел на нее ФСБ. – Если уж мы обращаемся к метафорам, так уж примем как данность, что они перетекают друг в друга. Помните, что Марк говорил по поводу нашего невмешательства в то, что происходит на этой территории в смысле государственного устройства? Маленький пожар можно тушить, а от большого – только спасаться.

– Смысл? – спросил Вовка.

– Чтобы пригодиться на пепелище, – ответил ему ФСБ. – Можно, конечно, и сгореть. Но в чем польза?

– То проклятье… – кашлянул Леня. – Ну, что на было на лице Марка… Оно… Оно очень сильное. Я бы припечатал им кое-кого. Понятно, что лава бы потекла, но все одно, лучше так, чем никак.

– Дерьмо бы потекло, – прошипела Лизка.

– А то сейчас оно не течет? – процедил сквозь зубы Леня.

– Тебя к нему и близко не подпустят, – прошептала Мамыра.

Я тянул из стакана томатный сок и просто смотрел на них. На злую прекрасную Лизку и на поджавшую губы Маринку, которая как будто стала еще красивее, чем была. На Вовку, погрузившегося в размышления. На разрумянившегося Толика, что то и дело пытался взглянуть на Шуру. На Димку, правая рука которого словно держала невидимую мышку и даже инстинктивно нащупывала колесико на ней. Они все были для меня родными людьми. Почти с каждым из них было переговорено и переспорено обо всем, о чем только возможно. Мне казалось, что я могу угадать очередную реплику любого. И все-таки теперь все было чуть-чуть иначе. Теперь мы не знали, что нас ждет.

– Есть еще какие вопросы по существу? – постарался приободриться ФСБ.

– Что с Савелием? – спросила Лизка. – И что он думает?

– Он уязвлен, – нахмурился ФСБ. – Но на рожон не полезет. Шибануло его примерно так же, как и твоего Вовку. Когда за хлебом ходил. Кто – разглядеть не успел. Народу было много. Да и на ногах он с трудом удержался. Но в одном уверен. Убить не хотели. Просто продемонстрировали силу. Мол, не высовывайся. Сейчас он все это обдумывает.

– Чужаки, – твердо сказал Леня. – И колдовство, что от них исходит, чужое. Причем пришли они на время. Такого, как Савелий, свалили бы, если бы навсегда. В живых его оставлять себе дороже. Значит, дело у них временное.

– А Марк? – спросила Маринка.

– А Марк им чем-то мешал… – задумался Леня.

– Чем он мог помешать? – понизила голос Лизка. – Что он делал-то в последние годы? Опытом делился? Подсказывал? Советы давал?

– В этом и ответ, – кивнул ФСБ. – Он что-то знал.

Семеныч еще раз оглядел присутствующих и вновь начал говорить медленно и тихо: