Я не имел права навредить ребенку. Одному Хаосу известно, что со мной будет после этого. Убить  человеческое дитя так же низко, даже для такого Бога как я. Но Ваал был по части детских жертвоприношений. Так вещали шаманы и оракулы. Откуда же им ведомы истины, которые не знают Высшие Боги? И даже такой как я, в глубине своей тёмной души не верил, что Ваал способен навредить ребёнку, рожденному преисподней.  Ни один из Богов никогда не жаждал крови смертного. Потому что в жизни человека заключена наша сила. Но времена решили все иначе, и в головах смертных была лишь отчаявшаяся пустота, желающая получить благословение потомков Хаоса, путем истребления себе подобных. Поэтому мы карали виновных. По-своему. Очень жестоко...

Держа этого ребенка, я понимал, что в моих руках невероятная сила, распознать которую не имею возможности. И именно эта сила обязана приумножить мою. Синие глаза завораживали своей глубиной. Про глаза Ваала я бы так никогда не сказал, потому что их я всегда мечтал выколоть. Но ребенок был действительно божественным, с белыми как снег, волосами. Что придавало ему еще большей притягательности. Эта невероятная девочка воистину вся в мать.

Как я посмел думать и желать дитя Ваала и жрицы? Как? Одним лишь взглядом она всколыхнула чувства, которые были похоронены с момента возникновения этого мира. Поверить не мог, что я способен еще что-то ощущать. Сам себе стал омерзительным за то, что когда-то сказал Таире...

«Ты будешь мне не нужна. Твоя дочь мне будет греть постель...»

Самые крепкие и невидимые цепи окутали меня и перетянули всего. Я больше никогда не притронусь к этому ребенку. Притягательная. Сильная. Все мои мысли и внимание были отданы ей. Она смотрела на меня так, словно знала все тайны и желания. И это мне очень не нравилось. Я вдруг опомнился, словно ото сна. Холод сковал меня... А ведь она могла быть моей дочерью.

Я никогда её не коснусь. Никогда не причиню ей вред. И никогда не запятнаю её своим грехом. Даже спустя тысячи лет, когда она будет самым прекрасным человеком с силой Бога. Я не посмею.

Нехотя положил её обратно на кровать, словно отрывал от себя часть плоти. Я чувствовал свои ледяные руки, а внутри все начало полыхать адским огнем. Я взглянул на нее. Младенец пристально следил за мной, еще раз доказывая мои догадки. Все-то она понимает, только сказать не может. Кряхтит непонятно. Дети странные существа, чьи бы они не были.

Нет смысла стоять и ждать. Надо действовать. Иначе ребенок захочет есть или того хуже, ему потребуется смена пеленок, а я к таким вещам не предрасположен.

Скажи мне кто-то, что придется драться насмерть, я бы не поверил. Но Ваал был одержим  убить меня. Он канет в лету, пропадет в небытие, но вернет ребенка. Яростный и сильный, Древний, совершенно не понимал, что убив меня, им никогда не вызволить ребенка из моего замка. Таира никогда её больше не увидит. Мне этого не хотелось, но, кажется, было поздно. Тёмная сущность поглощала мою душу с каждым движением противника, и все уже становилось неважным, как и то, что меня пронзает меч.

Где-то вдалеке я слышу крик Таиры. Словно её голос вперемешку с моими мыслями. Чувствую, как сила стремительно покидает меня и как падает снег, хватая меня в свои ледяные объятья. Последнее, что вижу, это её счастливое лицо. И черная зависть заполняет все моё сознание, придавая мне сил на еще один рывок.

Он познал то, что мне не дано. У него было то, чего мне не хватало. Любовь… Любовь, которую я мог только видеть и не имел возможности понять, почувствовать, насладиться ею так же, как и остальные. Я оставался проклятым и порочным Богом.