– Заглядывала, – подтвердил ульдон, и на лице у Ярослава заходили желваки. – Что за женщина, что за женщина! Аристократки из вашего королевства – это совсем не то, что наши женщины. Ваши – это просто чудо какое-то! Только она у меня недолго пробыла – дела, дела, спешила куда-то. А что, ваша знакомая?

– Почти, – процедил Волк.

– Ну, значит, вы с ней разминулись, – вздохнул ульдон и хлопнул в ладоши. – Ну-с, засиделся я с вами. Заходите в гости. Если выживете, конечно. А не выживете – обещаю гостеприимно похоронить ваши косточки на этой поляне.

– Спасибо и на этом, – пробормотала я. Плечо болело невыносимо, и я просто не представляла, как мне теперь удастся осуществить все задуманное.

Подождав, когда ульдон улетит, Ярослав подошел ко мне и сказал:

– Ложись, сейчас буду тебе плечо вправлять. Зажми что-нибудь между зубами, будет очень больно.

– А вы умеете? – спросила я. Очень хотелось хоть немного потянуть время перед этой жуткой процедурой, но я понимала, что без этого не обойтись, иначе я совсем не смогу двинуть рукой.

– Вывихи вправлять я точно умею, – заверил меня капитан. – На войне была возможность научиться.

Я зажала между зубами скомканный подол юбки и закрыла глазам. Готовься не готовься, но боль была такой сильной, что, замычав, я потеряла сознание.

Очнулась на теплых и уютных коленях тролля. Он нежно гладил меня рукой по голове и сердито выговаривал Ярославу:

– Что же ты ей даже обезболивающего не дал, а? Это же тебе не солдафон!

– Да я как-то не подумал, – оправдывался Волк.

– Не подумал он! Ярик, в твоем возрасте уже пора было научиться обращаться с женщинами!

– Поздно уже учиться, – буркнул Волк, пряча смущение за грубостью.

– Котя, – ласково промурлыкал тролль, увидев, что я открыла глаза, – я принес целительскую сумку, скажи, где там обезболивающее. Нет, нет, не двигайся, прошу тебя! Я сам достану. И плачь, плачь, не стесняйся, я же знаю, что тебе больно.

– Розовый флакончик, самый большой, – выдавила я. После пережитой боли перед глазами до сих пор плавали разноцветные звездочки, но я знала, что это только начало. Дальше будет только хуже. И намного, намного больнее.

Как только перед моими губами возник флакончик, бережно поддерживаемый ручищей тролля, я жадно принялась глотать настойку. По телу растеклось приятное тепло, а боль отступила. Все-таки эльфы – непревзойденные мастера средств для исцеления!

– Эммм… котя, – осторожно сказал Драниш, – ты бы не пила его так много… это же болеутоляющее, а его много нельзя, я прав?

– Ничего. – Я вновь чувствовала себя отлично. Нигде ничего не болело, и можно было приступать к исполнению своего плана.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался капитан.

– Замечательно.

– Хорошо, тогда мы будем начинать, вот-вот рассветет.

И действительно, ночь как-то незаметно минула, и темный мир сменился на серый, словно укутанный ватой тумана. На крыше, сундуках и волосах склонившихся надо мной мужчин блестели капельки влаги.

– Поцелуешь меня на прощанье? – жадно спросил тролль.

– Не буду вам мешать, – криво улыбнулся капитан и спустился к остальным.

– Котя, – зашептал Драниш, склонившись к моему уху, – я готов пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы ты жила, но я также не могу допустить, чтобы Ярик погиб. Я сейчас спущусь вниз и его вырублю, хорошо? Тиса против не будет, а с гномом я разберусь. А ты уж тогда мчись на фургоне вперед, пока он не развалится, хорошо? Я так люблю вас обоих, что просто не могу допустить, чтобы кто-то из вас умер! И пообещай мне, что проживешь достойную жизнь за нас двоих, хорошо? Чтобы ни один день зря не тратила, хорошо? И… поцелуй меня, пожалуйста!