– А стадо мы потом ульдону продали за целый обоз крупы, – вспомнила Тиса. – Только всего одну корову и зарезали.

– Почему? – удивился Персиваль.

– А зачем нам в военных условиях стадо? Его выпасать нужно, доить. Всех коров опять же не съешь за раз, мясо испортится. Да и на запах крови от скотобойни вся окрестная нечисть бы сбежалась. Так что мы тогда сразу к ульдону в замок направились, говорим: вот, стадо чье-то нашли, не хотите ли купить? Тот аж зубами заскрипел: на стаде его клейма были, как на замковых вымпелах, но против десятка вояк ни один ульдон не выстоит, пришлось покупать. А Чоху как главному герою наша повариха заливное из языка сварила, так пахло, что даже сейчас слюна во рту появляется, как вспомню. – Тролль зажмурился и мечтательно причмокнул. А потом веско закончил: – Вот такая у вас возвышенная раса.

– Завидуй, завидуй, – буркнул эльф. – Тебе небось и в голову бы не пришло заключить мирный договор с кушатиками. Полез бы драться.

– Верно, – согласился Драниш. – Но я бы коров по-честному поделил. На такое коварство даже с кушатиками я не способен, тем более что сражались они тогда с нами на равных.

– Разве же это коварство? Чонодариэль, – эльф специально выделил голосом полное имя своего соплеменника, – поделил добычу так, чтобы вам больше досталось, проявляя тем самым заботу о своих товарищах по оружию.

– У каждого своя правда, – сказала я задумчиво. И Драниш, и Даезаэль были правы, а пострадал в итоге ульдон, который вроде бы и враг, но мне почему-то стало его жаль.

Целитель ничего не ответил, отвернулся и принялся копаться в своей сумке, что-то бормоча себе под нос на эльфийском. Он вообще после пробуждения вел себя странно – мирно и тихо, хотя выглядел неплохо.

После ревизии снадобий в сумке Даезаэль лег на свои одеяла и свернулся клубочком, закрыв глаза. Временами он морщился, будто у него дергал зуб. Я немного понаблюдала за его страданиями и наконец рискнула:

– Даезаэль, что случилось? Ты заболел? Может, тебе помочь?

Эльф ничего не ответил, хотя кончик уха у него досадливо дернулся.

– Да-да, – присоединилась ко мне Тиса, – что-то ты подозрительно себя ведешь.

– Отстаньте, – буркнул эльф.

– Тебе точно не нужна помощь? – на всякий случай уточнила я.

– Нет!

– Знаешь, Даезаэль, – задумчиво сказал Драниш, – мне кажется, мы сейчас не в том положении, чтобы терпеть капризы. Поэтому сразу говори, что с тобой случилось, дабы в случае опасности я знал, что тебя нужно кидать на самую высокую сосну, чтобы ты не мешался.

Целитель открыл один глаз, убедился, что тролль не шутит, и неохотно признался:

– У меня болит голова.

– Да? – удивилась Тиса. Видимо, она не верила, что с эльфом может такое приключиться, о чем тут же и заявила: – А разве у возвышенных рас может болеть возвышенная голова?

– Заткнись, дура, – устало сказал Даезаэль. – Я такой же живой, как и вы, и мне тоже может быть плохо.

– Может, тебе травок каких-нибудь заварить? Или еще как-то помочь? – предложила я.

Сын Леса не пожалел сил, чтобы обжечь меня злобным взглядом.

– Кто из нас тут целитель? Ты думаешь, я не могу помочь себе сам? – ядовито осведомился он, закрыл глаза и больше не откликался.

– Что это с ним? – шепотом спросил у меня Драниш. – Это опасно?

– Думаю, это от перерасхода магической энергии, – немного подумав, предположила я. – Вот представь, ты заблудился в пещере с фляжкой воды, и тебя мучит постоянная сильная жажда. Бродил-бродил и нашел источник, скажем, капает водичка в каменную чашу по капле в час. Сначала ты выпил содержимое чаши. Потом – свою баклагу. Потом – то, что накопилось, пока ты цедил свою воду. Потом облизал стенку, по которой стекают капли. А потом все, вода закончилась совершенно, капелькой в час не спасешься. Сначала вроде жажду можно терпеть, но с каждым мгновением все хуже. Ты слизываешь капельки, но этого слишком мало! Вот и Даезаэль, наверное, дошел до такого состояния.