Эмма кивнула и выдохнула вслед за мной. Мы обе понимали, в каком месте работаем. И как бы нам хорошо здесь не было, но каждый мог получить и пряник, и кнут. На меня же в последнее время обрушивался только кнут.

— Ты только не горячись, — спокойно произнесла девушка, но в ее глазах я заметила настороженные огоньки. — Уверена, все разрешится вполне благополучно для всех.

— Надеюсь, — прошептала, возвращаясь к стакану с водой.

Услышав от Эммы еще несколько ободряющих фраз, я усмирила себя и смогла наконец-то пообедать. За разговорами мы как-то быстро перескочили на тему моих сыновей.

— Как в школе дела?

— Учатся, правда, иногда из-под палки. Английский не хотят учить. Не нравится он им.

Эмма усмехнулась. Я знала, что она проработала несколько лет в Америке, откуда и вернулась на родину. И ее талант к языку был действительно уникальным. Как-то мне довелось послушать ее разговор со знакомой американкой, которая иногда созванивалась с Эммой. Речь лилась рекой кристально чистой и звенящей.

— Хотела бы я, чтобы они хоть чуточку как ты, говорили. Но вредничают, мои кровопийцы. — Рассмеявшись, я ощутила некую легкость. Как бы мне ни было сложно быть матерью двух сорванцов, я все же была намного счастливее с ними, чем в одиночестве.

— Ничего, еще научатся. А может у них талант к другому.

— Да-да, кулаками машут они профессионально. — Скривившись, я тут же вспомнила про их занятия после обеда. Первые тренировки по новой программе.

— И? — Эмма сложила перед собой руки и внимательно слушала меня. Я часто ловила себя на мысли, как девушке нравилось слушать про детей. Наверно, не зря она выбрала эту профессию: быть врачом гинекологом — репродуктологом. Помогать женщинам становиться счастливыми и исполнять их мечты.

— У нас новый договор со спортивной школой. — Я вкратце пересказала ей про последние новости из школы, вызвав у Эммы немного удивления и массу одобрения.

— Не сомневайся, — сказала она, — ты делаешь правильно. Школа Маргариты самая лучшая, пусть и новая.

— Ты знакома с ней? — На моем лице отразилось неподдельное удивление.

— Да, знакома. Благодаря нашей общей подруге. Но там длинная история, которая закончилась очень даже хорошо. Так что не волнуйся, твои сорванцы будут в безопасности и в порядке. О них точно позаботятся.

— Вот так тесен мир, — прочистив горло, ответила, все еще пораженная ее знакомству с милой, но бойкой директрисой. Самой молодой на моей памяти.

— Тесен-тесен, — повторила Эмма, поддерживая беседу. — Там еще один мой знакомый преподает. Роберт Громов. Может быть, слышала?

Вот тут-то моя улыбка слезла с лица. Мир слишком тесен, и я начинала в нем задыхаться. Не хватало, чтобы еще и Эмма о нем узнала. Нет! Никто не узнает!

— Да, слышала. — Постаравшись сохранить спокойную мордашку, не белеющую от страха, ответила, устремив взгляд на часы. Мол, что-то я засиделась.

Эмма тоже обратила внимание на то, что обед подходил к концу.

— Маш, ты только не забивай голову, — произнесла она, когда я уже распрощавшись, приблизилась к двери. — Все будет хорошо, уж поверь мне.

— Надеюсь.

Улыбнувшись, я шмыгнула за дверь, оставляя Эмму позади. От упоминания его имени мне становилось дурно, а ведь я обещала не зацикливаться. Обещала, что не буду думать о нем, как о человеке из прошлого. Но его лицо то и дело всплывало в памяти, а темные глаза, такие же, как у моих сыновей, грозно смотрели. Передернув плечом, прогнала нахлынувшие воспоминания и отправилась к себе, обещая, что не буду накручивать свою нервную систему лишними переживаниями и подозрениями. Мне еще в школу завтра ехать, новый договор оформлять.