Гриффин не смог удержаться от улыбки. Фиби была очаровательна. Негодующая, но прекрасная.

– Чего ты улыбаешься? – возмутилась она. – Тебе кажется забавным, что мои дети могут пострадать?

– Да нет, что ты, – поспешил заверить Гриффин. – Ни в коем случае.

– То-то же… – Фиби помолчала. – Сэр Гриффин, почему бы вам тоже не присесть?

– Еще недавно ты называла меня просто Гриффином, – заметил он и, сдерживая стон, опустился в кресло. В какой-то мере он скучал по своему юношескому телу четырнадцатилетней давности, когда был тощим, как жердь.

Солнечные лучи, проникающие в окно за спиной Фиби, как будто растекались по ее волосам, заставляя каждую прядку светиться словно изнутри. Но яркий свет выявлял также и мелкие морщинки в уголках ее глаз.

Да, Фиби тоже изменилась. Сейчас в ее внешности присутствовало нечто печальное, смиренно-покорное. Во время венчания подобных нюансов в ней не наблюдалось, иначе Гриффин бы заметил.

– Гриффин так Гриффин, – согласилась она. – Но вернемся к разговору о нашем браке.

– Меня не будут брать под стражу, – уведомил он. – Поэтому такой предлог для развода тоже не представится. Я получил полную амнистию от Короны.

Фиби хмыкнула.

– Мой отец не раз говорил, что все имеет свою цену.

– Да, рубины бывают неплохими помощниками.

Фиби, сидящая на краю кресла, была такой изысканно-деликатной – и чертами лица, и телосложением. Она являла собой воплощение британской женственности. Но сейчас она была также и воплощением скептицизма, поэтому он добавил:

– Тот камень имеет размер примерно с большой палец на ноге принца-регента.

– Полагаю, он был у кого-то отобран?

– Нам он достался после захвата одного пиратского корабля, так что, возможно, его действительно у кого-то отобрали. Но мы тут ни при чем.

Спина Фиби стала еще прямее.

– Я, конечно, рада слышать, что моему супругу не грозит заточение в темницу, но это не решает нашу текущую проблему.

– Что верно, то верно. – Гриффин откинулся в кресле, постаравшись сделать вид, будто ему вполне удобно, хотя его нога заныла как никогда.

– Если тебе очень больно, то, может, лучше снова встать? – предложила Фиби.

– Это не поможет…

И как ей, черт возьми, удается понять, что он сердится или что его мучает боль?

Гриффин ударил себя по бедру, чтобы расслабить мышцы.

– Я не вижу ничего, что делало бы наш брак таким уж проблематичным. К тому же если мы разведемся по причине неосуществленных брачных отношений, то, как я уже говорил, твои дети будут заклеймены как бастарды.

Последнее слово прозвучало довольно-таки резко, хотя он и не желал этого. Так или иначе, за время их разговора он пришел к определенному решению. Фиби имела полное право обзавестись детьми, принимая во внимание его долгое отсутствие. А значит, отныне они также и его дети. Тем более что Гриффин как раз и хотел бы иметь такого дерзкого и отважного сына, как Колин.

Фиби, казалось, застыла в своем кресле. Естественно, кому приятно обсуждать собственную неверность.

– Не буду скрывать: я, конечно, предпочел бы, чтобы ты повременила с детьми до моего возвращения, – продолжил Гриффин. – Однако ты не могла быть уверенной, что я когда-либо вернусь, да и, по правде говоря, если бы не это ранение, я, вероятно, так и бороздил бы моря до самой встречи со смертью. Если не ошибаюсь, тебе сейчас тридцать четыре?

– Да, – ответила Фиби каким-то деревянным голосом. – Несколько старовата, чтобы рожать.

– Что ж, учитывая твой возраст, вполне возможно, что у нас и не будет общих детей. Поэтому мне следует даже поблагодарить тебя за предусмотрительное решение обеспечить меня наследниками.