И в этот момент я поняла, что лучше сделать это сейчас. Смысла откладывать не было. Резко повернулась и, взяв его за руку, направилась к спальне. Федор шел за мной, не произнеся ни слова. И я была этому рада. С каждым шагом моя уверенность росла, и я надеялась, что поступаю правильно.

Мы вошли в спальню, и я развернулась к Федору лицом. Он тут же заключил меня в объятия и прижал к себе. Руки стали лихорадочно касаться меня везде, а губы снова накрыли мои. Я закрыла глаза и услышала его стон.

— Черт, — выдохнул он мне в губы, — если бы ты знала, как я хотел тебя с самой первой встречи.

Я вспомнила эту самую встречу, когда он едва не сбил меня с ног, и поняла, что меня снова разбирает от смеха. Губы мужчины спустились к шее, а я сжала свои, стараясь сдержать противный смешок. Но он все же сорвался с губ, и Федор медленно поднял голову.

— Все нормально?

Он смотрел на меня почти обиженно, и я почувствовала себя полной идиоткой. Медленно кивнула и толкнула его к постели. Федор сел на нее, пожирая меня глазами, а я устроилась сверху, обхватив коленями его бедра. Чувствовала, что он возбужден, и только сейчас осознала, как давно у меня не было близости.

Я мягко надавила ему на грудь, заставляя лечь, и стала расстегивать рубашку. Федор следил за мной, не сводя с меня глаз. Я оголила его грудь и прижалась губами к коже, проложив влажный след к его животу. Он дрогнул под моими прикосновениями, и я вскинула голову, улыбнувшись.

Боже, мне потребовалась вся моя сила воли. Он был без очков. Я даже не заметила, когда он успел их снять. В его глазах было столько нежности и страсти, и я прижалась лбом к его груди, стараясь скрыть свое лицо. Сумасшествие. Может, со мной что-то не так? Разве нормально, что я вообще уделяю внимание этим чертовым очкам?!

Я поднялась выше, и в этот момент Федор резко дёрнул меня к себе и накинулся на мои губы. Теперь его поцелуй не был мягким. Он был страстным, жгучим. Руки гладили бедра, ягодицы. Спустя мгновение они уже забрались мне под юбку, и я вздрогнула от прикосновения к внутренней части бедра.

Раздался его стон, но затем я услышала, как разрывается мой мобильник. Я резко замерла, а затем скатилась с него, закрыв рукой глаза. В горле начал рождаться истеричный смех, и теперь я уже не могла его остановить. Я стала смеяться, чувствуя, как из глаз текут слезы, и понимая, что Федор смотрит на меня, как на истеричку. Но я ничего не могла с собой поделать. Это что, скажите мне, такая вот судьба?

— Прости… Это Тина, — прошептала, не смотря на мужчину, и, поправляя платье, кинулась к кухне.

Тина рассказала, что у них все хорошо, и они укладываются спать. Я закрыла глаза и прислонилась лбом к окну, слушая дочь и стараясь отдышаться. Она все еще что-то щебетала в трубку, когда я услышала, как хлопнула входная дверь.

— Сладик, я люблю тебя. Позвони завтра, как проснешься.

— И я тебя, мамуль. Сладких снов.

Я положила телефон и медленно направилась к коридору, уже зная, что там увижу.

Обуви Федора не было. Мужчина ушел, даже не попрощавшись. Я села прямо на пол и прислонилась к стене, обняв себя за колени. Уткнулась лбом в них и поняла, что ничего не чувствую. Лишь мягкий укол стыда за свое поведение. Но в то же самое время где-то в глубине души затаилось облегчение. И от этого на душе становилось только паршивее…

25. 25

Олег

— Олег Николаевич, Мехтиев отказался от нас, — трагическим голосом произнес мой заместитель Родион.

— Карпов, не говори ерунды. Я обхаживал его полгода, любая женщина позавидовала бы. Мы были счастливы все это время. Видимо, ты что-то не так понял, — ответил я и вернулся к просмотру бумаг.