— Да, я и правда лезу не в свое дело, Олег, Николаевич, — мужчина демонстративно отвернулся и взглянул на часы, но я продолжила, — хочу сказать лишь одно. У детей кратковременная память на обиды. Но это сейчас. Пока маленькие. А потом уже может быть слишком поздно.

Филатов усмехнулся и снова повернулся ко мне. Сейчас его глаза глядели насмешливо.

— И что же, Катерина Батьковна, ты такая умная-заумная и без мужика? Сбежал?

Я чуть не задохнулась от такой дерзости. Что он себе позволяет? Только открыла рот, чтобы высказать все, что о нем думаю, но он перебил.

— Видимо, достала его своими советами.

Боже, с этим человеком невозможно спокойно разговаривать. Он любой разговор повернет против тебя. Стараясь не показать то, как ранят его слова, я вздернула подбородок и спросила.

— Вы заберете детей? Я могу быть свободна?

Губы Филатова дернулись, он посмотрел на часы и цокнул языком.

— До конца рабочего дня еще три часа. А я хочу провести время со своими сыновьями.

С этими словами он направился к детям, что-то сказал им, и после этого я увидела, как моя дочь бежит в мою сторону.

— Мама, — запыхалась Тина, — можно пойду с дядей Олегом на аттракционы?

Дочка едва ли не подпрыгивала от нетерпения. И я с грустной улыбкой подумала, что даже она подпала под ложное обаяние Филатова.

— Иди уж, только аккуратнее.

Тинка, взвизгнув, чмокнула меня в щеку и поскакала в сторону Филатовых.

А я осталась одна, прошла к лавочке и села на нее, с какой-то непонятной грустью смотря на то, как они все вместе направились к аттракционам.

10. 10

Олег

Припарковался около дома и заглушил мотор. Свет в доме нигде не горел, кроме нашей с Таней спальни. Что и не удивительно, время было позднее, и мелкие видят уже десятый сказочный сон. Но я не спешил выходить из машины. Откинул голову на сиденье и прикурил сигарету. Очередной раз спрашиваю себя, правильно ли я поступаю.

В голове крутились слова Кости. Когда я рассказал ему о том, что видел Таню с другим мужчиной, Зарецкий только устало покачал головой.

— Возьмись за ум, Филатов, и попробуй побыть человеком. Семейным человеком, мать твою. Может и втянешься.

А позже выяснилось, что тот мужик организатор какого-то очередного мероприятия.

Практически эти же самые слова про ум мне сказала и Катя. Только женщина была более сдержанная. И вообще в тот раз, как мне показалось, между нами что-то ощутимо изменилось. Она смотрела на меня так, будто видела не то, что на поверхности и что я готов всем и каждому показывать, а то, что у меня внутри. Так глубоко, что я и сам не помню, когда последний раз заглядывал в те места. Она другая.

Докурив, затушил окурок, а вместе с ним и все эти мысли. Я уже все решил для себя. Взяв с заднего сиденья сумку с вещами, вышел из машины. Тихо поднялся на второй этаж и сперва проверил детей, удостоверился, что они спят.

Когда я зашел в комнату, Таня лежала на кровати и листала какой-то глянцевый журнал. Жена посмотрела на меня несколько долгих секунд и, не сказав и слова, вернулась к чтению. Прошел вглубь комнаты и бросил сумку на пол около кресла. Стянул с себя пиджак и, ослабив узел галстука, устало сел на кровать.

— Таня, давай поговорим, — первым нарушил обволакивающее молчание, не дав ему заглушить нас.

— Ты у нас любитель поговорить, Филатов, — съязвила жена, — я тебя внимательно слушаю.

Произнесла она и продолжила листать журнал, словно я пустое место.

Развернулся к ней лицом и выхватил журнал из рук, швырнул его и тот глухо приземлился на ковер. Таня зло посмотрела на меня, скрестив руки на груди.