– Нужно установить гроб, – приказала она людям спокойным, властным, как ей казалось, голосом. До этого она никогда не сталкивалась так близко со смертью. – Отнесите тело его светлости в большой зал, – продолжала она, – потом подождите, пока я поговорю со священником.

Слуги, по-прежнему храня молчание, снова подняли носилки с телом и понесли их в большой зал.

– Я побегу и приведу вам священника, миледи, – нетерпеливо предложил грум, чувствуя себя виноватым и мечтая поскорее уйти. Спокойное поведение Валентины заставляло его сильно нервничать. Ему казалось, что любая женщина, увидев тело своего мужа, должна плакать, делать что-то ужасное и не быть такой холодной и спокойной, как эта леди. Прямо жуть берет. Может быть, от этого известия она помешалась, думал он с суеверной дрожью.

Валентина остановила на нем безжизненный взгляд и рассеянно кивнула.

– Да, – сказала она. – Иди и разыщи отца Питера.

После его ухода она стояла как вкопанная. «Я обязана во всем разобраться, – думала она. – Но, боже милостивый, неужели все это происходит на самом деле?»

Она не видела Неда с прошлого вечера, когда тот приходил к ней в спальню, чтобы заняться любовью.

Валентина вышла замуж за Эдварда Бэрроуза всего три с половиной недели назад, шестого июня. Сейчас, в первый день июля, она неожиданно стала его вдовой. Бедная мама, которая уже отчаялась увидеть ее когда-нибудь замужней женщиной, будет так расстроена. Ее родители! Она должна послать гонца к своим родителям! Конечно, гонец будет не более чем актом внимания, потому что Эдварда придется похоронить раньше, чем ее семья из Вустершира сумеет добраться сюда. До Перрок-Ройяла, по крайней мере, полтора дня пути, и столько же потребуется на возвращение. Поскольку стояло необычайно жаркое лето, Валентина понимала, что ждать с похоронами до приезда семьи невозможно, потому что при такой жаре тело быстро начнет разлагаться.

Слезы полились внезапно, переполнив ее красивые аметистовые глаза. Она нетерпеливо смахнула их. Бедный Нед! Он был хорошим человеком. Так несправедливо, что в это прекрасное летнее утро он лежит мертвый в большом зале своего дома.

– Госпожа Валентина?

Леди Бэрроуз повернулась. Это была Нен, дорогая Нен, которая когда-то была ее кормилицей, а сейчас выполняла обязанности ее камеристки. Шесть месяцев назад Нен сама потеряла мужа и поэтому смогла уехать из Перрок-Ройяла со своей молодой хозяйкой, когда та вышла замуж за лорда Бэрроуза.

– Уже все знают? – спросила Валентина, почувствовав внезапную усталость.

– Да. – Нен сильной рукой обняла хозяйку. – Идите, присядьте, мой ягненочек. Это страшный удар, но мы вместе справимся с ним, вы и я. – Она отвела Валентину в небольшую гостиную, которую по указанию лорда Бэрроуза специально отделали для его молодой жены. Это была веселая маленькая комната с камином и уютным сиденьем у окна, на нем лежала яркая тканая подушка, на которую с помощью суетящейся Нен опустилась Валентина.

– Садитесь сюда, мой ягненочек. – Потом камеристка торопливо налила в кубок вина и протянула своей хозяйке. – Выпейте вот это, миледи. Вам станет легче.

Валентина одним глотком выпила вино, даже не почувствовав его вкуса. Потом сказала грустным голосом:

– Ты же знаешь, что я не любила его.

– Да, знаю, – последовал спокойный ответ.

«Конечно, она не любила его, – думала Нен. – Мне было ясно все это время. Почему остальные не понимали этого? Господь, упокой душу его светлости, он был добрейшим человеком и наилучшим из джентльменов, однако дело в том, что госпожа Валентина просто не любила его».