Как бы там ни было, все сходилось на том, что Старый лес – место недоброе, и лучше держаться от него подальше.

Может статься, если бы незваная гостья знала о жуткой славе места, она бы вела себя осторожнее.

Впрочем, вряд ли…

Ведь Файервинд за прошедшие годы уже привыкла не воспринимать себя как обычного человека и вряд ли всерьез приняла бы россказни темных людишек, не знающих истины. И поэтому, когда вдруг навалилась странная тяжесть, а в ушах прозвучал долгий тягучий звон, она не сразу даже сообразила, что это такое. Недоуменно уставилась на пыхтящего кабана, но тот знай себе трусил с немалым грузом в зубах, будучи тварью насквозь примитивной и прагматичной.

Будь у нее конь, с запоздалым сожалением подумала чародейка, тот бы определенно почуял больше – лошади неплохо ощущают магию, и по реакции скакуна даже можно понять, что за волшба. Сама же Файервинд разобрала лишь то, что заклятие, которое ее коснулось, было очень и очень старым.

Ничего интересного тут больше не было, за исключением того, что рядом начиналась одна из Старых Троп, выводившая аккурат под стены Киева.

Плюнув, колдунья последовала дальше, браня непонятное место и непонятную магию…

Знала бы она, что ее угораздило нарушить охранный круг места, о котором даже чернобыльские жрецы не подозревали.

Какой из колдовских амулетов, спрятанных в поясе ведьмы, прошитом изнутри кожей давно вымершей змеи глорха, скрывая их от взора жреца и простого колдуна, отомкнул давным‑давно возведенный барьер – неведомо. Да и было это уже неважно…

Кабан впереди громко зафыркал, и Файервинд вышла на небольшую полянку, на которой с недоумением узрела нечто вроде сложенных из трех исполинских валунов каменных врат, за которыми стоял дом.

Чародейка озадаченно хмыкнула.

Перед ней была массивная изба из окаменевших от времени бревен, крытая полусгнившим тесом.

Жилье не совсем обычное для Куявии. Тут все больше обитали в симпатичных хатках из мазаной глины, крытых камышом, а уж самые бедные – в полуземлянках.

Избы рубили саклабийцы и артанийцы да еще лехи…

Избушке на вид было лет сто, хотя что‑то подсказывало колдунье, что место это гораздо древнее.

Когда она вошла в жилище, то невольно присвистнула.

В красном углу обширного дома стоял неровный ступенчатый алтарь из грубо тесанного гранита. А на алтаре расположились разномастные идолы. Да какие!

Казалось, хозяева задались целью собрать тут всевозможных злых или просто недобрых богов, божков и боженят, известных в сих краях.

Изъеденные временем деревянные идолы, чур‑баны (князья чуров), каменные древние изображения, среди которых она с неприязнью увидела гиперборейскую Великую мать.

Скифские и киммерийские кумиры с чашами в грубых ладонях, предназначенными явно не для кобыльего молока. Из каких, интересно, курганов их вырыли?

Как‑то даже затесался атлантский Чернокрыл – если Файервинд не запамятовала – из свиты Миктлантьекутли.

Тревога наполнила сердце Файервинд – куда завела ее судьба? Каким богам, или, что вернее, – демонам, тут служили? Какие силы призывали?

Ни надписей, ни знаков, которые могли бы ей что‑то подсказать, она не увидела, и это заставило Файервинд еще сильнее напрячься.

Первое, чему учили Высшие человеческих детей, отобранных для служения на магической стезе, – не верить в совпадения.

Другое дело – как их правильно истолковать…

Ведьма напрягла все свои немалые способности в полную силу. Но ничего, кроме приступа головной боли, это ей не принесло. Похоже, все силы этого места умерли или оставили его много веков назад.