– Нет, – твердо ответил Караваев, – на сегодня достаточно.

– Ну нет, так нет, – покорно согласился Козопасов.

И вот они снова в кабинете главврача.

– Что так быстро? – удивился тот, рассматривая злое красное лицо секретаря.

Не отвечая, Караваев лихорадочно, обрывая пуговицы, стаскивал с себя халат.

– В чем дело? – строго спросил Ситников, обращаясь к Козопасову.

– Небольшая неувязочка, – промямлил тот, опуская глаза.

– То есть?

– Он меня бросил на растерзание этих сумасшедших баб! – завопил Караваев. – Меня чуть не убили.

– О! – взволнованно воскликнул главврач и вскочил из-за стола. – Не может быть!

– Может, – надрывался Караваев, – именно может!!! Это не просто безобразие, это дискредитация ответственного работника. Политическое дело.

– Ну прямо уж политическое, – неожиданно нагло отозвался Козопасов, – велика важность, дала ему Зойка по морде.

– По морде? – изумился Ситников. – И ты допустил?!

– Так уж получилось, – уныло произнес Козопасов.

– Ты уволен, – холодно произнес Ситников. – Он уже уволен, Аркадий Борисович, – официальным тоном обратился он к Караваеву.

– Так тебе и надо, урод! – мстительно произнес секретарь.

– Ромуальд Казимирович… – канючил Козопасов, как провинившийся школьник.

– Уволен, и точка! – Ситников был непреклонен. – Таким, как ты, не место в советской медицине. Садитесь, Аркадий Борисович, – обратился он к Караваеву, – сейчас самое время расслабиться. – Ситников достал из сейфа початую бутылку коньяка. – Рекомендую, армянский «Двин», отличная вещь, между прочим, расширяет сосуды.

– А как же со мной? – ныл Козопасов.

– Убирайся, ты мне не нужен.

Козопасов, сморщившись, вышел за дверь.

– Сейчас проглотим по рюмочке, – доверительно сообщал Ромуальд Казимирович, – и продолжим экскурсию, я лично вас поведу, возьмем на всякий случай двух санитаров. Тут ведь у нас заведение специфическое, то, что вы видели, так – цветочки.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Караваев, – с меня достаточно.

– А как же наш пророк?

– Обойдусь без пророков. К тому же мне урок, коммунист и вдруг уверовал в какую-то чертовщину.

– Дело ваше, – охотно согласился главврач, – может, вы и правы. А Козопасова я уволю, хотя работник он неплохой, бестолков, конечно, но исполнителен и предан, как собака.

– Хам он, – резюмировал Караваев.

– Это есть, – охотно согласился Ситников, – ну давайте еще по рюмочке.

Коньяк был отличный, в этом Караваев знал толк. После пережитых волнений он расслабился, немного накатило благодушие. Внезапно он вспомнил об оплеухе: «…как, если узнают?! Ведь позора не оберешься. Мерзавец все же Козопасов, хотя и исполнительный. Уволят его, пойдет болтать со зла…»

Он поднял глаза на главврача:

– Об этом инциденте, я надеюсь, никто не узнает?

– Вы о чем? – Ситников снова разлил коньяк по рюмкам.

– Ну больная, которая меня…

– А-а, – протянул главврач, – нет, конечно, можете не опасаться.

– Придурка этого, может быть, не стоит увольнять, – продолжил свою мысль Караваев, – а то пойдет трепать языком…

– Ну коли вы сами за него просите, – главврач сделал глоток и посмотрел на Караваева, в глазах у него мерцали искорки. – Однако я бы уволил, ведь он не только халатно отнесся к своим обязанностям, но и хамил вам.

– И все же оставьте, – твердо сказал Караваев.

– Ваша просьба для меня закон. А как же все-таки наш прорицатель? Очень интересная личность. Не хотите пообщаться?

– Как-нибудь в другой раз, – отрезал Караваев таким тоном, что было понятно: другого раза не будет.

На этом они распростились. Когда автомобиль первого секретаря выехал из Монастыря, тот облегченно вздохнул: «Ну слава богу». О злополучной экскурсии он старался не вспоминать. Дома на расспросы Капитолины отвечал, что ничего особенного. Больница как больница, проще говоря – дурдом. А этого предсказателя он видел. Полнейший идиот, да и никакой он не предсказатель, а так, юродивый.