– А тут какой?

– Шестой. Ниже уже опасно, твари пещерные людей жрут. Да вот и твоя идёт. Слышь? Песенку поёт? Ну, кто, как не юродивая, петь будет на каторге?

В наступившей тишине я услышал знакомый голос. Вот только откуда я его знаю? Хотя, понятно откуда – раз она неделю меня выхаживала, её голос я и слышал сквозь агонию беспамятства.

– Ты, паря, девку не обижай, – громким шёпотом предупредил Сиплый, – за неё половина братвы и все дворцовые тебе башку точно снимут, и наказания не побоятся. Проверено уж, будь уверен!

– Популярная, однако, – вяло усмехнулся я.

– Не знаю, популярная, али нет, а девка хорошая, душевная. Гномы, суки, такую тут держат. Токо за это их род под корень извести нужно, – горячо прошептал мой сокамерник.

– Даже так? – криво усмехнулся я.

– Так, паря, так. Ладно я – на дорогах безвинных грабил и убивал. Поделом мне. А её-то за что? Чистая она, понимаешь? Эх, молодость! Ни хрена ты не понимаешь!

– Значит, нашлось за что, – буркнул я.

– Мальчики, это я, – раздался откуда-то из темноты девичий голос, – не пугайтесь.

– Пуганые уж, – с теплом в голосе отозвался Сиплый, – не напугаешь.

– Ой ли? – весело не согласилась девушка, – проголодались? Я ужин несу.

– Ждем-ждем! – отозвался мой сокамерник.

Я повернул голову и, наконец, увидел своего собеседника. Это был остроносый, до изнеможения худой мужчина, неопределённого возраста, может, шестидесяти лет, а может, и всех девяноста, причём его жидкая, козлиная бородка и беззубая улыбка производили крайне отталкивающее впечатление. Одет он был, как и я, только в изорванные штаны. Сутулый. Ступня его и грудь перевязаны, так называемыми, бинтами, серого, неаппетитного вида. Даже на таком расстоянии я вдруг почувствовал, как воняет мой сокамерник. Лучше отключить обоняние. О-па! Сработало. Запомним.

В нашу келью вошла миловидная девушка в чуть тесноватом ей платье, явно с «барского плеча». Бросились в глаза несколько аккуратно заштопанных дыр по подолу и на рукаве, в остальном же, весьма опрятная. В руках девушка держала большую корзину, прикрытую сверху тряпицей серого цвета.

Корзина…

Корзина…

Корзина…

Перед глазами поплыло. Голоса ушли куда-то вдаль, превратившись в полушёпот.

– Твой-то очнулся! – сообщил Сиплый. – Ну чо ты встала, давай сюда корзину. Давай-давай. Ну чо ты, право дело, слезы льёшь? Радоваться должна, Единый услышал твои молитвы, а ты в слёзы! Так ведь передумает и призовёт его на Звёздную дорогу… Иди, поздоровкайся, я тут сам… Иди-иди…

– Дядя Сиплый, шутишь? Да? – голос, полный слёз.

– Да какое шутишь? Эй, Алекс! Да мы только что болтали с ним. Вот, век отсюда не выйти!

Голоса стали немного чётче, но перед глазами всё так же темно.

– Алекс, сокол мой, ты меня слышишь?! Алекс! – голос начал быстро приближаться и накрыл меня как ушат воды. – Алекс, не пугай меня, пожалуйста, скажи, что ты меня слышишь!

Перед глазами стало проясняться. Я сфокусировался на лице девушки. Веста? Нет! Не может быть! Опять проделки покойного Вилорна!

«Помню я, помню! – резко зажмурившись, мысленно обратился я к умершему императору. – Вот, вычухаюсь отсюда, тогда и посмотрим, что смогу для неё сделать».

Опять открыл глаза.

– Алекс. Живой, душа моя! Теперь всё будет хорошо, самое страшное уж позади! Ты поправишься…, – девушка гладила меня по голове, как маленького ребёнка, что-то говорила и говорила, называя ласковыми словами, а у самой текли и текли слёзы, капая мне на лицо. Весьма неприятно.

Чуть отодвинув голову, я долго всматривался в такие знакомые и одновременно чужие черты.