«Мисс миллионерша» появилась ровно в половине десятого. Выглядела она явно невесело, и Калинов слегка затруднился в выборе подходящего тона. Молча пожал протянутую вялую руку, усадил в кресло.

– Ну привет! Что стряслось?

– Не знаю, Саша. Сама ничего не понимаю. Вижу только, что с Игорем происходит странное.

– С Зябликом странное?.. Он же звонил мне во вторник, в гости приглашал, да я так и не собрался… У вас же сейчас медовый месяц должен быть!

Она не приняла шутки, не улыбнулась, не стрельнула кокетливо глазками. Лишь протяжно вздохнула, и вздох сей Калинову совершенно не понравился. Этот вздох никак не мог принадлежать Аллочке Крыловой.

– Ну-ка, давай успокоимся, и расскажи мне все по порядку. Хорошо?

Наливая в стакан воду, он вспомнил, как семнадцать лет назад вот так же сидела перед ним женщина. Женщину ту звали Лидией, но она тоже говорила ему о Зяблике.

– Он вернулся в прошлый понедельник, – сказала Алла, судорожно выглотав воду.

– Куда он ходил?

– К Нептуну. Экспедиция продолжалась полгода.

Точно, вспомнил Калинов. Он же говорил мне, когда звонил. Мог бы и запомнить, пожалуй. Хорош друг!..

– Так он тебя на руках должен носить!

Она опять не приняла шутки.

– Он и носил. Целых три дня – вторник, среду и четверг. В пятницу я вдруг почувствовала: его что-то тревожит. Он старался скрыть тревогу, шутил, смеялся, но я ведь чувствовала… А в субботу он сбежал. – Она грустно улыбнулась.

– Как это – сбежал?

– С утра мы поехали на монорельсе в Павловский парк. Все было хорошо. Потом он опять встревожился. Я спросила, что с ним. Ничего, говорит, все в порядке, хорошо-то как на Земле… А потом, когда мы переходили Чугунный мостик через Славянку, он вдруг закрутил головой, обернулся, посмотрел назад, потом на меня, да как бросится бежать. Я за ним, кричу: «Игорь! Игорь!» – но конечно не догнала. Видела, как он растолкал очередь у джамп-кабин и…

– А кто там был, сзади?

– Где?

– Ты сказала, на мостике он посмотрел назад.

– Да никого там не было. Ветер пыль крутил… Я тоже обернулась, когда у него лицо изменилось. Никого… А вечером он позвонил мне из Кочабамбы, пьяный…

– Откуда?

– Из Кочабамбы. Это где-то в Боливии… Сказал, чтобы я не беспокоилась, с ним все в порядке… Но мне показалось, что он чего-то боится… Саша! Почему он так? Ты бы поговорил с ним. – Она судорожно схватила Калинова за руку. – Может, его кто-то преследует?

– Кто может его преследовать? – Калинов мягко пожал ей пальцы. – Кому он нужен? Он не террорист, не проповедник очередной религии, женат на одной… Чепуха!

– Что же он, по-твоему, сошел с ума? – Она с возмущением посмотрела на Калинова.

– Да ну! Я так не думаю. – Он положил ей руку на плечо. – Сделаем таким образом. Когда он появится дома, пусть мне позвонит… Впрочем, нет, пожалуй. Лучше ты позвони. Я с ним обязательно поговорю. Заодно и в гостях у вас наконец побываю. А то хороши друзья: уже три года не виделись, хоть и живем в одном городе… А всякие мысли, будто Зяблика кто-то преследует, выброси из головы. Это чушь!

Они поговорили еще немного, она поинтересовалась, как дети. Калинов поблагодарил, с удовольствием рассказал. Потом спохватился и спросил:

– А вы-то не сподобились за эти дни? Пора бы уж…

Она поджала губы, высокомерно вскинула подбородок.

– Зачем нам? Дети портят фигуру!

– Ну-ну, – сказал Калинов и замолчал.

Говорить было больше не о чем. Он проводил ее до ближайшей общественной джамп-кабины и вернулся обратно.

Что могло произойти с Зябликом, думал он. Не сошел же он, в самом деле, с ума! У работающих во Внеземелье психика – будь здоров! Слабых в космонавты врачи не пропустят, да и сам он медик… А может, все гораздо проще: нашел себе пассию в заоблачных высотах. Сказать правду – кишка тонка, – вот и разыгрывает перед Аллой комедию… Давно надо было детей завести! Нет, вбили себе в голову, что детей у внеземельщиков быть не должно, нечего, мол, мутантов плодить неизвестно в каком колене… Да, надо будет поговорить с парнем. Друг я ему или не друг? Сначала с ним, а потом и с Алькой. Фигура ей, видите ли, дороже… Пора бы и повзрослеть – десять лет уже женаты!