«Психопатические галлюцинации», – подумал Брэд.

Птичка даже не попыталась возразить.

– И духов, – добавила Андреа.

– Вы хотите сказать, призраков?

– Что-то в этом роде. – Андреа пожала плечами. – Стоит ей прикоснуться к телу убитой, и она будет знать, кто убил. Разве не так, Птичка?

– Сомневаюсь. И хватит болтать, Дри.

– Но ведь это правда.

– А вы давно здесь, Птичка?

– Семь лет. Мне тогда было девятнадцать.

Чем-то эта девушка отличалась от остальных обитателей. Кажется, он нашел ответ: как истинная женщина, Птичка не раскрывает своих тайн.

– И вам ничего не припоминается, когда я описываю убийцу? Может, видели кого-то похожего?

Она на секунду задумалась.

– Нет.

Андреа выглядела недовольной.

– Птичка не доверяет мужчинам. Ее однажды обидели. – Она снова заплакала, и Райская Птичка принялась ее утешать.

«Каково быть на месте этих двоих? – вдруг подумалось Брэду. – Каково это – жить рядом с ними?»

Последние десять лет он провел, оплакивая утрату Руби, этого ангела, посланного с небес. Ее оторвали от него, и он буквально рассыпался на куски. Все эти годы искал Руби замену.

Разумеется, его боль несравнима с той тайной болью, что испытывает Райская Птичка. Что привело ее сюда, в это пристанище отверженных? Кто любил эту несчастную женщину? Какие надежды ведут ее по жизни?

Он испытал прилив сострадания, смешанного с острым чувством стыда. По сравнению с этой женщиной у него – царская жизнь. И все же он проводит ее в одиночестве и тоске. Жалея себя.

Нахлынувшее чувство было таким сильным, что Брэд даже испугался, как бы другие не заметили, при всех его стараниях оставаться хладнокровным. Он отвернулся.

Ники взяла инициативу в свои руки.

– Кое-кто утверждает, что людей можно чувствовать, подзаряжаться их… энергией, даже после того как тех не стало. Может, это ваш случай, Птичка?

– Трудно сказать, как мне все открывается. Просто открывается. Врачи говорят, это зрительные галлюцинации, психоз, шизофрения. Я вижу нечто и не могу сказать, что это – память или игра воображения.

– Именно так врачи и должны говорить. Но вы-то с ними не согласны?

– Повторю: ничего не могу сказать. Вижу – и все.

– Вы принимаете лекарства?

– Нет.

– А я – да, – встряла Андреа. Ее хорошенькое личико снова исказилось. Казалось, слезы вот-вот в очередной раз заструятся по щекам.

– У нее только что закончился недолгий период депрессии, – пояснила Птичка без тени скуки или пренебрежения и, повернувшись к Андреа, спросила с искренним участием: – Хочешь принять душ?

– Должна. Мне надо идти. Извините. Извините, извините. – Она поспешно вышла из комнаты, позволив себе под конец разрыдаться по-настоящему.

– Как это понять: мы что, не получим свои тысячу двести долларов? – спросил Рауди. – Дайте посмотреть дело и выложите все известные вам факты. И поверьте, это будут самые дешевые для ФБР тысяча двести долларов за всю его историю.

– Что же касается вас, миледи, – подхватил Энрико, – добро пожаловать в любое время. Буду вас ждать и покажу вам небеса.

Ники взяла Брэда под руку.

– Но у меня уже есть любовник. Тем не менее очень любезно с вашей стороны.

Энрико демонстрировал полную невозмутимость и продолжал ухмыляться. Брэду захотелось исподтишка показать этому непробиваемому нахалу кукиш.

Он перевел взгляд на Птичку и увидел, что та не сводит с него глаз. В выражении этих манящих глаз крылась какая-то тайна, словно Птичка сама была одним из призраков, которые ей якобы являются.

«О чем она думает?»

Ники извинилась перед присутствующими – спешим, мол, – и они с Брэдом направились в приемный покой, где и нашли Элисон. Та уже приготовила список обитателей центра за все семь лет его существования, вместе с диагнозами, описанием терапевтических средств и предполагаемыми сроками пребывания.