– Не хочешь поделиться, как все, по-твоему, произошло, пока я не начну предварительный осмотр?

К выводам он пока не был готов. Ведь полный анализ свидетельств и улик впереди. Но все знали о его удивительной способности точно оценивать события по малейшим деталям, чуть видимым следам. К тому же после перевода из Майами в денверское отделение, а это произошло всего год назад, он раскрыл в районе Четырех Углов[1] три крупных преступления. И сейчас, в тридцатидвухлетнем возрасте, круто шел наверх, хотя в работе руководствовался отнюдь не карьерными амбициями.

– Мужчина, судя по отпечаткам, носит обувь одиннадцатого размера. Они провели здесь некоторое время. Может, целый день…

– С чего ты взял? – осведомилась Ники.

Издали донесся приглушенный шум голосов: полицейский втолковывал недоумевающему водителю подъехавшей машины, что ему следует вернуться на главную дорогу. В воздухе становилось свежей, и крыша над головой начала поскрипывать.

– Запах. Жареные бобы. Он проголодался и поел. Хотя банки не видно. И образцы ДНК не возьмешь.

– Она была жива, когда он привез ее сюда?

– Да. И убил, как и остальных, высасывая кровь из пяток. Никаких следов борьбы. Брезент, видите, здесь, под столом, впитал в себя большинство следов – телесные выделения, клетки кожи, волосы. Он старался не переусердствовать, удерживая жертву на грани сознания. Она лежала плашмя, спокойно, полностью отдавая себе отчет, что он замораживает ей пятки и что-то вводит под кожу. Ему пришлось стереть кровь со стола и пола, там, где она стекла с брезента. Потом он залепил ранки, поднял тело и держал его в нужном положении до тех пор, пока слой клея, нанесенного на лопатки, пригвоздил ее к стене, после чего вскрыл ранки на обеих пятках и принялся наблюдать, как кровь стекает в ведро.

Все эти умозаключения Брэд сделал на основе следов на столе и на полу, отпечатка обода от ведра и отсутствия царапин на теле. Физические свидетельства позволили ему представить картину произошедшего с такой же ясностью, как если бы он разглядывал полотно Рембрандта.

– Он сделал это не из уважения и не в порыве гнева, – добавил Брэд.

– Это любовь, – обронила Ники.

– Любовь, – кивнул он.

– Обе ранки на пятках схвачены той же плотной шпаклевкой, что мы нашли на трех других жертвах, – заметила, разгибаясь, Ким. – И что же это за любовь такая?

– Любовь жениха, – отозвался Брэд, смакуя собственный ответ.

– Сэр? – в проеме двери показался специальный агент Фрэнк Клоски.

– Еще две-три минуты, Фрэнк, – не оборачиваясь, вскинул руку Брэд.

Агент вышел на улицу.

Ким продолжала предварительный осмотр, бережно делая надрезы на коже убитой, всматриваясь в глаза, перебирая пряди волос на голове, изучая лопаточные кости. Но Брэд уже знал, что именно она обнаружит.

Вопрос в том – почему. Что движет Коллекционером Невест? Каким образом он намечает жертвы? Добро или зло, по собственному разумению, творит?

И что сделали ему такого, из-за чего он отнимает жизнь у других подобным способом? Кого наметил в качестве очередной жертвы? И когда нанесет удар? Где он сейчас?

Все эти вопросы переплелись в сознании Брэда, но структурировались по важности: одни звучали отчетливо, другие смутно, – но шепот доносился со всех сторон, взывая к тому, чтобы быть услышанным, потому что каждый вопрос уже содержал в себе ответ. Просто надо найти его.

Ники расхаживала по комнате, прижав одну руку к животу, другой подперев подбородок. Ему вдруг пришло в голову, что, подобно ей, двое из четырех жертв – блондинки. И все, как она, – красивы.