К тому же нас вместе со служащими казино привозил и увозил служебный автомобиль. Полученные деньги я посылал Натали. Она упорно возвращала их мне.

Как-то вечером, когда я вошел в гардероб, Клиффорд Вулф недовольно поморщился:

– Этот костюм, который на тебе…

Костюм и в самом деле совершенно износился.

– И что теперь?

– У тебя нет ничего получше?

Я смущенно покачал головой. Мой гардероб уместился бы в обычном портфеле.

– Боюсь, нет.

– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – пообещал он.

На следующий вечер, когда я приехал в «Глен Коув», Клиффорд Вулф протянул мне синий саржевый костюм и сказал:

– Отправляйся к портному, пусть он подгонит костюм на тебя.

С этого времени я ходил в «Глен Коув» в костюме Клиффорда.

Необъяснимые смены моего настроения продолжались. Я либо был безрассудно весел, либо находился на грани самоубийства. Ниже приводится очередная выдержка из письма к Натали и Отто от 26 декабря 1936 года. Я писал:

«Сейчас я почти сдался и готов прекратить борьбу. Не знаю, смогу ли продержаться еще немного. Будь я уверен в своих силах, все шло бы значительно легче».

Но уже через месяц тон моих писем стал совсем другим:

«Что касается песен, похоже, что лед тронулся. Менеджер «Чаппел» услышал один из наших новых номеров, велел переписать припев и снова принести. Он очень разборчив, и уж если песня ему понравилась, это хороший знак».

У меня снова сместился позвоночный диск, и на этот раз мне пришлось пролежать в постели три дня. А когда я выздоровел, мне стало легче, я опять впал в эйфорию. Именно в этот момент передо мной открылись новые перспективы. В один из моих обходов Брилл-билдинг я встретил хорошо одетого коротышку с приветливой улыбкой. Тогда я не знал его имени, но он был в офисе компании «Ремик», когда менеджер слушал одну из моих песен. К сожалению, менеджер привычно покачал головой.

– Это не то, что нам сейчас… – начал он.

– Но это может оказаться настоящим хитом, – уговаривал я. – «Когда любовь ушла, любовь ушла, звезды больше не сияют, и грустные песни льются в душу…»

Менеджер пожал плечами.

Незнакомец с приветливой улыбкой пристально посмотрел на меня и попросил показать ноты.

– Чертовски хорошие стихи, – заметил он. – Как вас зовут?

– Сидни Шелдон.

Он протянул мне руку:

– Я Макс Рич.

Я знал это имя. Две его песни звучали по радио всю последнюю неделю. Одна называлась «Улыбайся, черт тебя возьми, улыбайся». Вторая – «Девушка в маленькой зеленой шляпке».

– Вы уже что-то опубликовали, Сидни?

Опять этот коварный вопрос. Я сразу пал духом и стал поглядывать в сторону двери.

– Нет.

– Что ж, пора начать. Хотите работать со мной?

Такого я не ожидал. Вот он, долгожданный шанс!

– Я… буду очень рад, – выдохнул я.

– Мой офис на втором этаже. Приходите завтра в десять утра, и приступим к работе.

– Здорово!

– Да, и принесите все стихи, которые у вас есть.

Я судорожно сглотнул.

– Обязательно, мистер Рич.

В эту минуту я был на седьмом небе! А когда рассказал обо всем Сидни Розенталю, тот тоже обрадовался:

– Поздравляю! Макс Рич может опубликовать все, что угодно.

– Я могу показать ему и твои песни, – предложил я.

– Сначала пробейся сам.

– Ты прав.

Вечером мы с Сидни устроили праздничный ужин, но я был слишком взволнован, чтобы есть. Все, о чем я мечтал, вот-вот сбудется. «Песни Макса Рича и Сидни Шелдона». Звучит прекрасно! И имена так здорово сочетаются!

Я чувствовал, что с Максом Ричем будет легко работать, и был уверен: мои стихи ему понравятся.

Я уже хотел позвонить Натали и Отто, но решил подождать, пока все не уладится окончательно.