– Тони Макговерна? – Хэлстон задумался на мгновение.

Имя, произнесенное Сьюзен, послужило катализатором, возродив в памяти разговор со Стивеном Крампом. Подозрения, которые агент был приучен запоминать, но не придавать им значения, сменили статус подозрений, став уликами. Хэлстон смотрел на Сьюзен, ожидая продолжения. То, что последует дальше, может быть чем угодно. От истории любви до страшной тайны, которую хранить стало вдруг мучительно сложно.

– Я слышал это имя, общаясь с людьми за воротами фабрики, – осторожно сказал он, понимая, что если не подтолкнуть Сьюзен, то она ничего не расскажет.

– Вы встречались с пикетчиками? – удивилась она. Воображение снова нарисовало новый виток истории. «Нет, – отчитала себя Сьюзен. – Что бы ни происходило здесь, нужно определиться, кому можно доверять, а кому нет. Иначе это грозит безумием».

– Они обвиняют фабрику в том, что случилось с птицами, – Хэлстон осторожно выкладывал имеющуюся информацию, подобно тому как расчетливый игрок в карты вскрывает свои козыри – сначала идет очевидное, затем имеющийся джокер.

– По-моему, виновник случившегося с птицами и так ясен. Непонятна лишь причина, – Сьюзен посмотрела на черную желеобразную лужу.

– Было и кое-что еще. – Хэлстон тоже невольно начинал смотреть на лужу, видя в ней нечто большее, чем просто грязь. – Вы знаете Стивена Крампа?

– Нет, – Сьюзен нахмурилась, интуитивно чувствуя, что речь должна идти о ком-то из рабочих. – Он работал здесь? Кем?

– Он убирал птиц. – Хэлстон подумал и добавил: – Мертвых птиц.

– И что с ним случилось?

– Ничего. После ничего. Но было то, что случилось до того, как птицы стали убивать друг друга, – он заметил, как Сьюзен поджала губы, ожидая продолжения. Ожидая услышать то, о чем боится сказать сама. – Вирус гриппа, – решился выложить главный козырь Хэлстон. – Стивен Крамп рассказывал о вакцине и о том, что вылечить его было невозможно обычными средствами… – он замолчал, ожидая, что просчитался, что сделал неверный ход.

– Меня тоже это тревожит, – призналась Сьюзен, и Хэлстон облегченно выдохнул. Их взгляды встретились. – Я думаю, что это был не грипп, – сказала Сьюзен, решив идти до конца. – Думаю, что случившееся с птицами и эти заболевания как-то связаны, – она огляделась по сторонам. – Можете считать меня параноиком, но мне кажется, доктор Тони Макговерн знает об этом, несмотря на то что все отрицает.

– Тони Макговерн? – Хэлстон не без гордости улыбнулся. – Если он что-то знает, то, думаю, скоро об этом узнаем и мы. Агент Кросс сейчас разговаривает с ним. И, поверьте мне, она настоящий профессионал в своем деле.

– Она? – воображение Сьюзен снова дорисовало подробности, взвесив известные факты. Агент Хэлстон предстал в другом свете. Не темный и мрачный – олицетворение закона, а человечный и влюбленный – такой же, как и каждый другой, кого можно встретить на улице. Агент Кросс. Женщина, в которую влюблен агент Хэлстон. – У меня в комнате есть ампула с вакциной от этого вируса, – сказала Сьюзен, чувствуя, что бирка агента ФБР, которая висела на Хэлстоне прежде, заставляя ее нервничать и обдумывать каждое слово, рухнула.

– Вакцина? – Хэлстон нахмурился, пытаясь понять, куда клонит Сьюзен.

– Если доктор Тони Макговерн знал о том, почему птицы стали убивать друг друга, но не сказал об этом, распространив слух, что не нашел причины, то, думаю, и о вирусе он предпочтет умолчать, – Сьюзен глуповато улыбнулась и пожала плечами, признавая, что, возможно, ошибается. Она хотела ошибаться.

Тони Макговерн был неплохим человеком. Больше. Он начинал нравиться ей. Она даже строила планы на его счет. Но если все окажется действительно так, как рисует ей воображение, то… Она сокрушенно вздохнула, решив, что, скорее всего, теряет еще одного мужчину в своей жизни. Мужчину, который не прошел проверки раньше, чем их дружба переросла в нечто большее.