– Верников! – окликнул он своего друга. – Иди сюда, глянь.

Моложавый, приятный мужчина лет сорока, не торопясь налил себе чашечку кофе и подошел к окну.

– Чего, Степаныч? Яблонями похвастать хочешь? Или новой машиной? – ухмыльнулся Верников.

– Нет, Коля, – тяжело вздохнул Евгений Степанович и будто с неохотой сказал: – На этот раз хочу похвастать своим самым дорогим богатством.

Верников поднял тяжелую шелковую портьеру и выглянул.

На зеленой лужайке под окном был организован импровизированный теннисный корт. По поляне, сверкая загорелыми коленками, бегала молодая девушка в белоснежной тенниске и короткой белой юбке. Она заливисто смеялась, ловко отбивая раз за разом теннисный мяч.

Партнера не было видно за густыми, цветущими кустами барбариса.

– А с кем она играет?

– Нравится? – вместо ответа спросил Евгений Степанович, хотя вопрос был риторическим, он знал, что Верников давно положил глаз на его дочь.

– А то ты не знаешь, – отвернулся Николай и отошел от окна.

Он уже давно влюблен в Сашу, но та слишком молода для него, ей всего—то двадцать пять, да и Степаныч ни за что не позволит.

– А хочешь, отдам ее за тебя? – прервал безрадостные мысли друга Степаныч.

Коля встрепенулся:

– Издеваешься?

– Нисколько. Пришло время, – решительно сказал Евгений Степанович.

Мужчины задумавшись стояли у окна, и наблюдали за девушкой, мелькавшей туда-сюда и ловко отражающей удары мяча.

Каждый думал о своем.

– Бизнес хочешь объединить? – прищурился Николай с подозрением, а у самого в груди поднималась волна страсти к этой молоденькой девушке, о которой он даже не смел мечтать. Точно, ради бизнеса, догадался Верников, он знал, у Слуцкого дела идут не очень.

– Да причем тут бизнес? – махнул рукой старый друг. – Счастья дочери хочу. Чтобы жила, ни в чем не нуждалась, и чтобы человек рядом был надежный, любящий.

Николай стоял и смотрел вниз все еще не в силах поверить в такое счастье.

– А она согласится? – с сомнением посмотрел он на Степаныча.

– А это неважно, – мотнул седой головой тот, – как скажу, так и будет.

Верников снова глянул в окно. Да, хороша девчонка!

– Да как неважно-то? Чай, не в царской России живем, – все еще сомневался он.

– Ничего, это моя забота, – недовольно проворчал Евгений Степанович.

Еще уговаривать его, что ли? Такое сокровище хочет отдать этому пройдохе! Но выхода-то нет, весь в долгах, только этот брак может спасти его и дочку, которую он любил больше жизни. Она привыкла жить в достатке, и он привык. Мысль, что они могут лишиться этой обеспеченной и беспечной жизни, ужасала, он не мог допустить этого. А что нелюбимый – ничего страшного, привыкнет, не так уж и избалована.

После смерти жены Людмилы Евгений Степанович больше не женился, всю свою жизнь посвятил дочери, воспитывал, учил, ну, баловал немного. Образование дал о каком она мечтала, с детства мечтала стать педиатром, он поддержал мечту дочери, выучил.

«Эх, вот бы ей свою клинику!» – размечтался любящий отец. А что? Может, и сбудется его мечта, если отдаст за верного друга Верникова.

Жалко, конечно, отдавать ее этому прощелыге, но что делать? Ему и Гоша этот не нравится, и никто не понравится! Да на всем белом свете не найдется мужчины, достойного его любимой Сашеньки, и, если уж отдавать замуж, так хотя бы с пользой для дела.

– Давно вернулась? – оторвал Степаныча от размышлений Верников. – Надолго? – Спрашивал, а сам все туда смотрел, вниз, не в силах оторвать горящего взора от русоволосой красавицы.

– Вчера только с Гошей прилетели с Ибицы. Думаю, до конца лета здесь будет.