Беременность проходила легко, животик уже стал заметным, и Саша наконец почувствовала, что ее потихоньку отпускает. Она с головой ушла в работу и думала лишь о будущем малыше.

– У тебя будет мальчик, – с улыбкой сказала лечащий врач Ангелина на очередном плановом УЗИ, – причин для беспокойства никаких. Есть небольшой тонус, но это ты сама виновата, надо больше отдыхать, а то Наталья говорит, целыми днями пропадаешь на работе.

– Да я только здесь и отдыхаю. Душой, – улыбнулась Саша, уже придумав имя для мальчика. Георгий, конечно.

Она радовалась, что в клинике есть отделение для будущих мам. Теперь она всегда была под присмотром, и здесь ее окружали друзья, верные и надежные. Мужу она по—прежнему не доверяла и интуитивно чувствовала угрозу для малыша, исходящую от него.

А муж был очень внимательным, терпеливо относился к недомоганиям молодой жены и был готов выполнить любой ее каприз. Но капризов не было, и никаких желаний тоже, она не хотела принимать от него ни помощи, ни ласки. Не было больше цели в жизни. Нет, одна цель была, ей очень хотелось, чтобы отец поправился и жил с ними. Ей было бы не так одиноко и тоскливо.

Хотя Саша должна была признаться, что Николай делал все, чтобы она была счастлива, и иногда чувствовала за собой вину, что не может полюбить. Но тут же одергивала себя, сам виноват, он заставил ее. В душе с новой силой закипала злость и ненависть. Саша чувствовала, что все больше черствеет душой.

Евгений Степанович оправился после первой операции, и сегодня планировалась повторная. Перед операцией Саша решила навестить отца, она отпросилась с работы на пару часов и помчалась в больницу на другой конец города.

Верников тоже приехал, чтобы поддержать друга.

– Степаныч, не переживай, все пройдет хорошо.

Евгений Степанович отчего-то нервничал, ходил по палате из угла в угол, хотя врач просил отдыхать и не волноваться, чтобы не подскочило давление, иначе придется снова все отложить.

Но Слуцкий не находил себе места, его мучила совесть и ощущение чего-то неизбежного, непоправимого.

– Ну чего ты, как маятник? Ложись, полежи, что забегал-то? – Николай сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и в недоумении смотрел на друга.

Слуцкий вдруг остановился и уставился на Николая.

– Послушай, Коль, оставь Сашу в покое, а? Разведись. Ну не любит она тебя, ты же видишь.

Тот даже привстал от неожиданности:

– Что? Ты в своем уме? Нет, дорогой, так дела не делаются, – замотал Николай головой и нахмурился.

– Да какие же это дела? – снова заходил по палате Степаныч. – Это жизнь человеческая! Я дочке счастья желаю. А с тобой она не будет счастлива. Мы ей жизнь сломаем, как ты не понимаешь?

– Ты о чем, Степаныч? Да и поздно уже, мы женаты, – сердито напомнил Верников. – И потом, мы же договаривались. Негоже на попятную идти, непорядочно это.

– Что непорядочно? Непорядочно невинное дитя обманывать и заставлять спать с нелюбимым.

Николай молча уткнулся в свои ботинки.

– Ну чего молчишь? Друг ты мне или нет? Не хочу я за счет дочери свои дела решать.

– Давай оставим этот бесполезный разговор. Уговор был? Изволь исполнять. Сам предложил, я ведь, не напрашивался. А теперь нет пути назад, не отпущу я ее.

– Да я ведь и так тебе весь свой бизнес отдал! Все на тебя переписал! Тебе недостаточно?

– Ты хотел сказать, то, что осталось от твоего бизнеса. Развалины империи? С кучей долгов?

– Ой, не криви душой, Коля! – погрозил пальцем Евгений Степанович. – Там только домов построенных на сотни миллионов.

– Так они стоят, никому ненужные. Недостроенные, неотделанные… Какие с них миллионы? – засмеялся Верников.