Стефан глухо застонал, плотно прижался к ней бедрами. Она чувствовала его эйфорию, чувствовала его финал, чувствовала его в себе. Но руки больше не касались его, только колени все еще прижимались к его бедрам, и сила его пульсом отдавалась в ней. Глядя на нее, он провел тыльной стороной ладони по ее взмокшему лбу, по влажной шее, по груди с торчащими сосками. Палец его обрисовал ключицы, скользнул в ложбинку меж грудей. Алиса мечтала, чтобы он встал и ушел, чтобы промолчал и чтобы дал возможность ей не говорить ничего самой. Что она могла ему сказать?! Разве чтобы он убирался…

Пальцы его коснулись ее волос, виска, и она резко отвернулась. Оттолкнула его руку, высвободилась из-под него и встала с постели. Сделала несколько шагов к ванной. Посреди комнаты остановилась и, лишь слегка повернув голову, даже не взглянув на Стефана, холодно процедила:

– Чтобы когда я вернусь, тебя здесь не было.

Оперевшись на локоть, он смотрел ей вслед. На ее гордо-выпрямленную обнаженную спину, на беззащитные лопатки, на аккуратные, по-женски округлые ягодицы. Волосы на ее затылке совершенно растрепались, на бедрах можно было различить следы того, что случилось несколькими минутами ранее. Она открыла дверь в ванную, и на мгновение Стефан увидел и ее грудь, и живот, и гладкий треугольник между бедрами. От нее исходила прежняя отчужденность, и только смятая постель с влажными простынями свидетельствовала о том, что внутри нее живет пламя, в любой момент готовое разгореться в дикий костер.

Алиса задвинула дверцу душевой кабинки и только тогда позволила себе опустить плечи. По пути в ванную она сосредоточилась лишь на том, чтобы идти прямо и ничем не выдать себя. От выпитого ее покачивало, и все же она больше не чувствовала ни расслабленности, ни приятного тумана, в котором так замечательно тонули мысли. Абсолютно трезвое понимание случившегося било наотмашь, ни на секунду не давая ей вновь вернуться в то состояние легкости, ради которого она и откупорила бутылку коньяка. Но еще больше она боялась, что Стефан заметит, как подкашиваются у нее ноги, как дрожат коленки. Она чувствовала, что он смотрит ей вслед, чувствовала его задумчивый, пристальный взгляд. Как она могла допустить такое?! Боже…

Включив воду, она уперлась ладонями в стену. Капли стекали по ее волосам, шее и плечам, бежали по лицу, струйками лились с подбородка. Словить оргазм быстрее, чем он успел разогнаться… Что он подумает о ней? Живот ныл, между ног болело. И когда у нее в последний раз был секс? Год? Два? Три года назад? В последний раз это было с Максом еще до отъезда в Штаты. Еще до игр в Корее. Ей почти двадцать девять, а тогда было двадцать четыре…

При этой мысли чувственная сторона ее существа сжалась в клубок и заскулила. Ее тело изголодалось по прикосновениям, по ощущению принадлежности более сильному. В Америке она, наученная горьким опытом, целиком сосредоточилась на том, что было действительно важно, на цели, к которой шла всю свою жизнь. Когда-то она зареклась, что больше не позволит чувствам взять верх над разумом, не позволит себе слабости поддаваться желаниям. Но в какой-то момент идея время от времени проводить ночи в постели Максимилиана показалась ей безопасной. Она знала, что окружающие видят в ней холодную, расчетливую, эгоистичную стерву, готовую на все, чтобы добиться желаемого, и разубеждать в этом она никого не стремилась. Вот только на самом деле она вовсе не была холодной…

Алисе хотелось пойти за Стефаном, объяснить ему всё, рассказать. Но что она могла рассказать ему? Что у нее четыре с половиной года не было мужика?! Что она разучилась подпускать к себе людей? Что она разучилась открываться, разучилась жить?! Что из этого она могла сказать ему?!