Он принялся накладывать в ее тарелку мясо, гарнир и салаты в надежде на то, что еда отвлечет нетрезвую гостью и заодно ослабит действие алкоголя. Наклонившись к Алле, он медленно и четко прошептал ей в самое ухо:

– Возьмите себя в руки, иначе мне придется всем сказать, что вы любовница моего отца. Вы не имеет никакого права устраивать здесь сцены. Среди нас нет ни одного человека, который был бы перед вами виноват. И ешьте, пожалуйста, как следует, а то вас совсем развезет.

Из глаз Горлицыной полились слезы, оставляя на щеках новые потеки туши взамен недавно смытых в ванной.

– Прости, – всхлипнула она, – я не хотела… Просто мне так страшно… Так больно… Так одиноко… Мне ведь даже поделиться не с кем… Андрюшу главным режиссером назначили, квартиру дали, нас все ненавидят, нам все завидуют… Если я начну делиться своим горем, они будут только счастливы… И еще глупость эта про то, что я любовница Саши… Андрюша тоже вчера это говорил… Глупость какая… Глупость…

Она заплакала, на этот раз тихо и горько. Над столом повисла напряженная и неловкая тишина. Татьяна обвела глазами гостей, поймала внимательный и заинтересованный взгляд Стаса, устремленный на Аллу. Остальные старались не смотреть на плачущую женщину. «Ну, вот и все, – огорченно подумала Таня. – Веселью конец. Надо же, чтобы так случилось: пришла Алла и все испортила! А такая хорошая была вечеринка…»

– Ленусик, – обратилась она к подруге, – помоги, пожалуйста, убрать посуду, будем чай накрывать.

Верная подруга Леночка тут же уловила желание Татьяны переломить царившее в комнате настроение опасливого уныния и с готовностью подхватила:

– А что у нас к чаю? Тортики-пироженки? Или печеньице-конфетки? Народ! Пока Танюха не огласила десертное меню, принимаю ставки! Заключайте пари! Кто за то, что нам подадут торт? А кто за пирожные?

Примолкшие гости сразу оживились, начали заключать пари, называя ставки: рубль, рубль пятьдесят, два рубля… Татьяна с подругой быстро очистили стол от грязных тарелок и остатков еды и сменили скатерть. Когда на кухне выкладывали на блюдо и резали на порционные куски торт, Лена спросила:

– Слушай, а эта актриса – она что, в самом деле любовница Борькиного папаши?

Татьяна пожала плечами. До последнего часа она была в этом уверена, ведь так сказал Борис. Но сейчас ее почему-то одолели сомнения.

– Не знаю, Ленусь, я свечку не держала. Но Борька говорил…

– А он что, держал? – фыркнула Леночка. – Получается, Борькина мамаша связалась с мужем, а папаша – с женой? Чего ж эта Алла так убивается, если у самой рыльце в пушку? Нет, Танюха, помяни мое слово, нет между ними ничего. Не родилась еще баба, которая придет к сыну своего любовника жаловаться, что ее законный муж бросил. Так не бывает.

– Вот и мне кажется, что не бывает, – согласилась Таня, облизнув нож, к лезвию которого пристал крем с торта. – Просто Александр Иванович очень хорошо относится к Алле, как старший товарищ, что ли… Заботится о ней, переживает, когда у нее проблемы, с сыном ей помогает. Они же дружили семьями – Алла с мужем и Борькины предки. И почему нельзя хорошо относиться к человеку противоположного пола, чтобы кругом не начали тут же в любовники записывать? Ну что, понесли?

Она подхватила блюдо с тортом, Леночка взяла поднос с чайной посудой, и девушки вернулись в комнату.

За время их отсутствия обстановка изменилась довольно заметно: все расслабились, верхний свет притушен, горит только торшер, две пары переминаются в медленном танце. Одна из этих пар – Алла Горлицына и Стас. Сердце у Татьяны тревожно екнуло, первым же порывом было зажечь люстру и каким-нибудь громким заявлением переключить внимание на себя, чтобы разрушить интимность, явно возникающую между кавалером подруги и незваной гостьей. Но уже через пару секунд, пока девушка ставила блюдо на стол, пришла отрезвляющая мысль: «Не лезь не в свое дело; если Леночке это не нравится, она или сама что-нибудь предпримет, или пожалуется тебе и попросит помочь, вот тогда и выступай со своими благими намерениями; может быть, между Аллой и Стасом нет никакой интимности, тебе просто показалось, ну, танцуют люди, что в этом плохого? А ты сейчас влезешь и будешь выглядеть смешно».