— Обезболивающее.

— Спасибо. Я потерплю. — принимать от него таблетки? Нет уж.

— Сможешь вытерпеть, пока я буду накладывать швы?

У меня глаза стали размером с ту поварешку на стене.

— Чего?

— Обезбол выпей, я тебя зашью, потом завтракаем, а дальше я отведу тебя в деревню. Ты из какой? — хмуро спрашивает.

— Из Омска. — тушуюсь, он думает, я местная заблудившаяся?

Хмурится еще больше. Совсем не смотрит на меня. Мне кажется, я даже чувствую отголосок злости. Может, это я от нервов опять себе напридумываю…

Ему не нравится моё нахождение здесь, или что со мной надо возиться? Или я? Последнее, конечно. Я ж себя в зеркале видела. И то, что возиться надо. Как он сказал? Швы наложит?

— Что Вы сказали? Швы? К-какие швы?

Вздохнул, словно через силу ответил.

— Твоё лицо. Рана глубокая, надо зашить. Пей уже эту таблетку или я буду без неё.

Я схватила блистер и, судорожно сглотнув, выдавила две таблетки, запила их водой из любезно предоставлнного стакана. Действовать лекарство же не сразу будет? Он что хирург? Он меня зашивать собирается? Кажется я сильно торможу, и не в состоянии рационально быстро мыслить. Пока я перебираю в голове свои мысли, он садится на стул, открывает аптечку, а в ней целый набор по оказанию первой помощи. Точно хирург!

Внезапно стало теплее, от него парило, как от печки, а вот у меня сознание меркло. Да что такое! Пыталась закрыть глаза, да не смогла. Он меня обездвижил? Как? Спаситеее!

Я слышала его дыхание, видела его, но телу придавалось какое-то оцепенение. Не могла пошевелиться, сдвинуться с места. А еще я не чувствовала, что он делает с моим лицом. Я видела как затягивает нить в специальную иглу. Подводит к моему лицу, далее срезает нить и снова затягивает. Точно врач. Где-то же он научился этому!

Я даже мыслила заторможено. И когда он отложил инструменты в сторону и взялся за новую стерильную марлевую салфетку, я с ужасом начала понимать, что на моём лице теперь останется страшный шрам. Боже мой!

— Не плачь, всё хорошо. — вытер большими пальцами ладоней мои слёзы. — Через несколько минут действие пройдет, сможешь двигаться. Вот только обезболивающим не пренебрегай. Пока швы не заживут.

Кто он такой, чёрт возьми?

Убрал аптечку, достал миску, муки, яйца, принялся взбивать тесто. А я всё это время смотрела на него.

Испек первый блин, уложив на блюдце, поставил передо мной, а после к нему присоединилась чашка кофе.

— Дожился, *****. — сказал тихо, отвернувшись к плите, но я его услышала.

Пять минут тянулись мучительно долго. Я хотела попробовать поспать, но глаза не прикроешь. Сидеть неподвижно, даже не моргая, вот настоящая пытка!

Постепенно оцепенение сошло на нет. Я даже не представляю, какими такими таблетками этого можно добиться? Названия на блистере не было, или я не обратила внимания. Но он его сразу сгреб в аптечку и убрал.

BCa-9ZDj

— Что теперь? — не представляю, как себя вести в такой ситуации.

— Ешь, набирайся сил. Нам идти тридцать пять километров.

— Сколько? — чуть вилку из рук не выронила. Блинчик шмякнулся обратно на блюдце.

— Тридцать пять. — повторил он. — По лесу. Так что подкрепись как следует.

Я удивлённо пялилась, как он захватывает блин, макает в малиновое варенье и отправляет в рот, облизав перед этим пальцы. Прожевав, не спуская с меня взгляда, спросил:

— Что еще?

— А… как же дикие звери? Вы не боитесь? — он вчера не столкнулся с теми двумя… Скорее всего, я достаточно далеко убежала. А то, что мне привиделся там голый мужик, кстати, отдалённо похожий на этого… это моё воображение. Потому что похож. Да.