Но Макс дышал. Тяжело, надрывно, но дышал. Пульс был, хоть и не ровный. Живой. По крайней мере, пока. Я прикинула, сколько крови он мог потерять за это время, и ужаснулась. Нужно немедленно обработать его раны. Но не на улице же это делать. Села рядом с ним и в бессилии стукнула кулаком в землю. Вдруг у меня зазвонил телефон.

На экране высветилось улыбающееся лицо рыжеволосой женщины. Тётя Таня решила проверить, как у меня дела. Я подобралась и, напустив в голос безразличия и скуки, ответила:

— Привет, тёть Тань, как твоё дежурство?

— Виола, детка, ты дома? — с облегчением отозвались на том конце провода.

— Да давно уже, кур и кроликов покормила, — хлопнула себя мысленно по лбу. — Ты во сколько завтра приедешь?

— Детка, я хотела попросить тебя побыть у меня несколько дней. Завтра я останусь в дневную смену, Надя заболела, а вечером уеду в Новотроицк на несколько дней. Там тётя Катя заболела, надо уколы ей проколоть. Ты же присмотришь за моим хозяйством?

— Да, конечно, тёть Тань, без вопросов. Ой, погоди, — решилась я задать вопрос.

— Да, детка, что такое? — напряжённо ответила тётя Таня.

— Если человек в обморок упал, как его лучше привести в чувство?

— Как обычно, нашатырём, а что случилось? С тобой Света и она в обморок упала? — забеспокоилась тётя Таня.

— Нет, просто мне доклад писать. Я думала, может, ещё какие-то способы есть.

— А, это, — с облегчением выдохнула моя собеседница. — Ну, сначала человека нужно уложить на пол и повернуть набок, ослабить воротник, если это рубашка… — начала перечислять тётя Таня, а во мне уже включился врач.

Я всё это уже давно знала, но из-за нервного потрясения в голове была каша.

— Спасибо, тёть Тань, дальше я сама. Люблю. Целую. Завтра позвоню. Тёте Кате привет.

Я отключилась и понеслась в дом. Паника ушла, уступив место приятной сосредоточенности.

В доме я схватила плед. Нашла в большую банку нашатыря. Кто знает, сколько этому бугаю может понадобиться для приведения в чувство, и достала ватные диски.

Побежала обратно на улицу. Накрыла Макса пледом, чуть развернув его набок. Что получилось сделать с больши́м трудом. Проверила пульс. Он стал более чёткий. Смочила ватные диски нашатырём и сунула Максу под нос. Через несколько секунд Макс пришёл в себя и начал отпихивать от носа вонючую вату. Случайно пнул банку, и жидкость растеклась вонючей лужей под забором. Я же вздохнула с облегчением.

— Макс, пойдём в дом, нужно обработать твои раны, — тихо позвала его я.

— М-м-м? — отозвался он, ошалело оглядываясь.

— Макс, вставай, я не подниму тебя, — чуть не расплакалась я.

Он мотнул головой, крылья его носа затрепетали, будто принюхиваясь к чему-то.

— Зачем ты пихала мне в нос эту гадость? — хрипло спросил он поморщившись. — Я ничего теперь не чувствую.

— Вставай давай, — зашипела я. — Как мне прикажешь тебя в чувства приводить? Ты здоровый бугай, я тебя не дотащу. А здесь, на улице, обрабатывать раны и, скорее всего, зашивать их — такое себе удовольствие. Я замёрзла уже.

Макс посмотрел на меня и, кивнув, начал подниматься. Как могла, помогала ему. Наконец, мы зашли в дом, и я завела его в ванную.

— Залезай, надо смыть с тебя всё это и посмотреть, насколько плохо дело, — кивнула я на ванную.

Он безропотно подчинился.

— Да куда ты в этом, — попыталась запротестовать я. — А, ладно. Всё равно вещи на выброс, сейчас принесу, ножницы будем срезать.

Макс посмотрел на меня и стянул с себя футболку, сдирая вместе с подсохшими корками плечо и бок, снова пошла кровь. Я включила воду. Он чуть помедлил, покосившись на меня, и попытался снять штаны, но они присохли намертво.