– Да чушь все это: праведники, грешники! – отмахнулся Светлан. – Отбор идет по степени подобия Скитальцу… он же Яхве, они же Иегова, он же Саваоф… Более или менее «свои» принимаются обратно под крыло, прочих заворачивают. А уж что лучше: «рай» или «ад», – тут и сам черт не поймет. По-моему, «рай» – это вроде банка, где в блаженной нирване почивают души, ожидая следующего воплощения. Эдакая буферная память.

– И все же у людей, пусть не у всех, души присутствуют – в отличие от прочих народов.

– Что такое душа, в конце концов? Почему мы отказываем в равных правах другим разумным? Или это лишь инструмент, чтобы делить на чистых и наоборот? Да, наверно, они несут в себе иных богов… но с чего следует, что именно Скиталец – лучший слон во Вселенной? Может, затем Господь и разделился на миллионы, чтоб избавиться от своей нетерпимости? А если он и хотел породниться с Великими – через своих детей? Но церковники извратили его цели. Недаром же они поклоняются орудию казни злосчастного мессии!..

– Я знаю: ты не жалуешь христианство…

– Так ведь сплошной плагиат, – фыркнул Светлан. – Большинство постулатов христиане передрали у иудеев, те творчески переработали наследие египтян, от которых удрали. А египтяне, не исключено, заимствовали у шумеров… Вот дальше следы теряются.

– Если я не путаю, египтяне исповедовали многобожие.

– Как и греки, римляне… Но, может, в те времена Скиталец и разделял свою суть на несколько божеств, тогда его еще хватало на это? И древним духам еще не объявили войну, не загнали в подполье, как при монотеистах. Кстати, почему, ты думаешь, Великие проиграли? Видимо, у них не было единоначалия. Возможно, в сумме они превосходили Скитальца силой – даже скорее всего. Но разобщенность хороша, пока дело не доходит до драки. – Направив глаза на великана, Светлан неожиданно спросил: – Верзила, а вы не пытались достать Великих? Хотя да: их же стерегут Сторукие!..

Перехватив недоуменный взгляд Артура, он пояснил:

– Когда древние боги слиняли в свой Тартар – видимо, по таким же Шахтам, – Скиталец для страховки закупорил каналы, мобилизовав чудищ ужасной мощи. И как они управляются с таким числом конечностей, ума не приложу. Или это некие многотельные образования – ведь и голов у каждого как раз по полсотне?

– Если кто пробовал, то я не слышал, – ответил Крон. – А про Сторуких знаю не больше вас.

На этом разговор иссяк. То есть Светлан не прочь был бы поболтать еще, но окружение опять потребовало внимания. Живность вокруг прибывала, с каждым пройденным километром делаясь многочисленней и разнообразней. Больше всего тут было членистоногих всех размеров и форм, но первыми обращали на себя внимание, конечно, самые крупные: исполинские косматые пауки, иные из которых уже могли именоваться чудищами; проворные скорпионы и сколопендры в мерцающих латах, не столь огромные, но опасные не меньше; прочие рако-крабо и паукообразные, чьих названий Светлан не ведал, да и не стремился знакомиться ближе, – а вдобавок к ним, гигантские многоножки, вызывающие в нем особое отвращение. Как раз брезгливость и побудила его обратиться к магии, чтобы убирать с пути особо настырных, – иначе их пришлось бы рубить мечом, забрызгиваясь вонючей слизью и сея напрасную смерть. К тому ж некоторые твари намного превосходили орков силой, а оснащены были немногим хуже – лучше не рисковать зря. Не замедляя бега, он отшвыривал прочь главных наглецов, выхлестывая энергию из ладоней, распахнутым надлежащим Знаком.

И тут обнаружилось такое, о чем Светлану следовало догадаться раньше. Если в своем мире ему требовались дни, если не недели, чтобы накопить Силу, потребную для более-менее приличного чуда (дешевые фокусы не в счет), выкачав из окружающего пространства, а в мире Анджеллы и Артура счет шел на часы, то здесь такой процесс длился минуты. И значит, таким инструментом больше не стоило пренебрегать.